Эрцгерцог, конечно, задумался. Но, его дерзкий взгляд смягчился. А граф сказал:
— Неплохой план, князь! Вы удивитесь, но мы и сами намечаем для себя нечто подобное. И мне, разумеется, приятно слышать, что вы предлагаете действовать нам так, как мы и собирались, за исключением некоторых деталей. Потому с этого момента мы будем считать вас одним из нас. Мы даем вам шанс продвинуться в нашем братстве Свидетелей Великой Моравии, став равным среди равных. Но помните, что в этом нашем деле нет места для слабаков. Мы полны решимости сражаться до последнего. И, если вы нас подведете, последствия будут ужасными.
Я кивнул, понимая, что теперь уже точно стал частью этой опасной политической игры. Но я почему-то чувствовал, что мое участие в этом восстании может изменить не только судьбу Моравии, но и всей Европы. И даже, очень возможно, что в хаосе назревающей местной революции мне удастся найти серьезные выгоды для России. Ведь эта разросшаяся Моравия может стать отличной буферной зоной, которая отделит Россию от Франции Наполеона надежным барьером, взяв на себя борьбу против французской экспансии в восточном направлении.
И, если борьба мораванов приобретет определенный накал и постоянство, тогда, быть может, у обескровленных постоянной войной с Великой Моравией французских войск не останется сил для того, чтобы двинуться уже на саму Россию. Следовательно, угроза французского вторжения 1812 года будет нейтрализована. А если еще этих местных революционеров натравить на Польшу с выходом к Балтике, да распространить их власть на юг до Венеции, то буфер посередине Европы получится весьма надежный и очень перспективный в геополитическом отношении…
— Да, князь Андрей! Мне тоже ваш план нравится. И мы собрались здесь не просто для того, чтобы обсуждать позор наших генералов после Аустерлица. Вы правы, нам надо немедленно начинать действовать! И я согласен, что мы должны объединить силы, чтобы свергнуть Габсбургов, как можно скорее, и противостоять этому чудовищу Бонапарту! И, я уверяю вас, что мы очень скоро объединимся с другими военачальниками, разделяющими наши воззрения на происходящее и готовыми сражаться ради того, чтобы изменить ход истории! — воскликнул эрцгерцог, прервав поток моих мыслей.
Тут же высказался и граф:
— Вы правы. Именно в единстве заключается наша сила! И сейчас самое подходящее время, чтобы использовать недоверие к Францу и всем остальным Габсбургам ради создания альянса, основанного на противостоянии общему врагу. А Наполеон — это не просто враг, он наше общее проклятие. И если мы объединим силы, используя всех, кто недоволен очередным предательством интересов страны императором Францем, то мы сможем не только противостоять французам, но и вернем себе власть над нашими собственными землями.
— Только имейте в виду, что даже устранив императора Франца, вы не избавитесь от его многочисленных наследников, которые держат в своих руках значительную власть по всей Европе, — вставил я свое мнение.
Граф снова взглянул на меня с хищным прищуром, объяснив интересные нюансы:
— Видите ли, князь, мы задумали все это не просто так. Мы, разумеется, знаем, что Габсбурги очень могущественны. И, даже устранив Франца, мы не избавимся сразу же от их влияния. Но, если мы еще и переименуем Австрию в Великую Моравию, то Габсбурги тут же формально утратят все права на нее. Страна станет по названию иной, на владение которой ни у кого из Габсбургов прав не будет. А, провозгласив наследование от Византии, мы избавимся и от диктата папы из Рима.