— И что же вы им предлагаете за сотрудничество с нами? — наконец, спросил он, и его голос сделался чуть мягче.
Граф, почувствовав, что переломный момент настал, снова обратился к собравшимся:
— Поймите, господа, я пытаюсь создать альянс, основанный на взаимной выгоде. Я отправил Карлу Филиппу и Карлу Людвигу предложения совместно ударить по Мюрату, чтобы разгромить его полностью, продемонстрировав этим Наполеону вместо мирного договора нашу силу и решимость бороться до конца. И войска князя Шварценберга, которые он сохранил, а это несколько тысяч всадников, уже направляются в сторону Вестина. Я предложу этим князьям часть власти в Великой Моравии, но лишь в том случае, если они согласятся серьезно поддержать нас и дальше в борьбе против французов. Мы будем сильнее вместе, и только объединившись, мы сможем вернуть себе то, что принадлежит нам по праву.
Бароны начали переглядываться, и в их глазах уже не было такой ненависти. Теперь там была надежда, которая, возможно, могла разгореться в пламя победы.
— Я понимаю, что в ваших словах есть политический смысл. Но помните, граф, если вы предадите нас и наше общее дело, привлекая этих непроверенных людей к этому вашему новому альянсу, стараясь заинтересовать им князей с враждебной нам стороны, то последующее возмездие от братства Свидетелей вам лично будет неописуемым, — произнес барон Томаш Моймирович, и его слова прозвучали неприкрытой угрозой.
Тем не менее, граф Йозеф Бройнер-Энкровт кивнул, понимая, что теперь его личная судьба и судьбы всех собравшихся были переплетены в один тугой узел. В этом опасном балансе интриг и жажды власти он старался оставаться хладнокровным и осторожным, чтобы не потерять самого себя в погоне за грядущим величием. Чувствуя накал страстей, граф продолжил сдержанно, но с той решимостью, которая могла бы вдохновить даже самых упрямых из его соратников:
— Мы, господа, должны помнить, что наша сила не только в оружии, но и в мудрости. Великая Моравия не восстановится сама по себе только с помощью военной силы, если мы не сможем объединить наши усилия, сердца и умы. У нас сейчас, когда презренный император-предатель мертв, есть шанс, и он заключается в том, чтобы показать народу, что мы — не просто бароны, жаждущие власти, а защитники интересов простых людей. Мы должны стать для народа символом надежды, а не мести. И потому я призываю всех вас прислушаться к предложению князя Андрея о скором учреждении «Союза Аустерлица».
В этот момент барон Томаш, все еще полный внутренней борьбы, почувствовал, как в его душе зарождается сомнение в собственных доводах. Взгляд графа, полный уверенности и благородства, заставил его задуматься над тем, что он сам искал в этом тайном братстве. Неужели лишь месть? Или же все-таки восстановление справедливости в более широком смысле? В этот момент он снова вспомнил о своих предках. Вспомнил о том, что они боролись не за личные амбиции, а за будущее своей земли.
— Я понимаю, что вы говорите правильные вещи, граф, — произнес Томаш, и его голос прозвучал неожиданно тихо, — но, как же мы можем восстановить доверие народа, если сами раздираем друг друга и самих себя изнутри противоречиями? Мы должны быть едины, но как это сделать, когда каждый из нас таит в себе горечь, ненависть и жажду мести?
Граф ответил:
— Мы должны стать мудрыми. А потому давайте отбросим сейчас личные амбиции ради общего дела и прислушаемся к умным предложениям. Давайте создадим союз из простых людей, который предлагает князь Андрей. И пусть эта новая организация будет опираться не на аристократию, а на обыкновенных ветеранов сражений, на солдат из простолюдинов. И тогда мы получим не ненависть в народе, а на понимание. Мы должны доказать людям, что мы можем быть сильными, но не жестокими к своим. Мы должны показать, что Великая Моравия — это не просто почти забытое воспоминание о прошлом, а светлое будущее для всех наших людей, живущих на этих моравских землях, за которое им стоит бороться.
Собравшиеся начали переглядываться, и в их глазах стало появляться понимание. А граф продолжал:
— Мы должны обратиться к народу, рассказать им о наших намерениях, о том, что мы собрались здесь не для того, чтобы кого-то угнетать, а для того, чтобы защищать народ от французов. Мы должны показать, что видим своим главным предназначением защиту простых людей. Ведь так всегда в старые времена поступали настоящие вожди, получая с населения дань именно за защиту и обеспечение безопасной жизни своего народа, а не просто из-за наличия какого-то титула.