— Наши потери пока вполне приемлемые. И я надеюсь, что пехотинцы у Мюрата закончатся гораздо раньше, чем у меня. Сейчас соотношение убитых и раненых совсем не в пользу французов. Мы громим их, — сказал эрцгерцог с гордостью в голосе.
В глазах барона Томаша мелькнуло сомнение, и он вновь воскликнул:
— Одной лишь обороной мы не победим! Нужно контратаковать французов! Время не ждет, эрцгерцог! Мы должны действовать немедленно! Я знаю, что у вас имеется кавалерия. Так киньте ее в бой!
Несмотря на всю горячность немолодого барона, я понимал, что в чем-то он прав. В этом хаосе боя, среди грома пушек и треска ружейных выстрелов, нельзя было потерять инициативу. Моравские войска хорошо держались в обороне. Но, пока инициатива была все-таки в руках у противника, который не переставал атаковать, несмотря на свои серьезные потери.
— Не торопитесь, барон. Да, у меня в резерве находятся две тысячи всадников, — сказал эрцгерцог, указывая в направлении ближайшего крестьянского заснеженного поля, на котором встал лагерем кавалерийский полк, который уже пополнился кавалеристами окрестных баронов, собравшихся в Здешове, — но, я не собираюсь бросать их в бой прямо сейчас. Не вижу смысла, пока наша пехота держится хорошо. Вот если французы где-то начнут прорываться — тогда другое дело!
— А вы что думаете, князь Андрей? — спросил меня барон Томаш.
И я ответил:
— Видимо, маршал Мюрат рассчитывает, что пехотные атаки и огонь артиллерии постепенно ослабят защитников долины и сточат силы нашей пехоты. Похоже, что ради этого он и не считается сейчас с потерями, выжидая подходящий момент, когда сможет обрушиться на нас всеми силами, бросив в решительную атаку туда, где наметится прорыв, свою кавалерию.
— Да, князь Андрей, — произнес барон Томаш, его голос звучал с нарастающим волнением, — но если мы будем только ждать, то можем потерять не только инициативу, но и саму возможность победы. Мы должны действовать, пока у нас есть шанс! Каждый миг промедления может обернуться катастрофой!
Эрцгерцог, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на поле боя, где вдалеке вырисовывались силуэты французских солдат, идущих в новую атаку. В его глазах отражалась решимость, но, одновременно, и тревога.
— Вы в чем-то правы, барон. Инициативу необходимо перехватить у врага, — наконец произнес он, — но в военном деле иногда нужно уметь потерпеть. Сейчас такой момент, когда необходимо набраться терпения.
И я поддержал эрцгерцога:
— Мы не можем позволить себе слепую ярость. У нас не так много сил. И потому каждый приказ войскам должен быть тщательно обдуман и взвешен. И, если говорить о контратаке, то мы должны начать ее лишь тогда, когда почувствуем слабину у врага.
Молодой эрцгерцог одобрительно посмотрел на меня, и в его взгляде я увидел понимание, когда он сказал:
— Я согласен с вами, князь Андрей. Сейчас нужно уподобиться затаившемуся хищнику, который ожидает своего часа, чтобы напасть из засады. И потому мы должны использовать нашу кавалерию, как ударный кулак, а не как расходный материал.
Глава 22
Я, барон Томаш и эрцгерцог Фердинанд продолжали наблюдать с одинокой сторожевой башни за ходом сражения. Еще какое-то время бой продолжался в прежнем темпе. Зимний пейзаж вокруг нас был по-прежнему наполнен пороховым дымом и грохотом орудий. В тот момент всем казалось, что на поле боя держится устойчивое равновесие. Но, я не мог избавиться от ощущения, что роковые события скоро начнутся.
Оба пехотных полка защитников Здешовской долины крепко держались, отражая натиск французов с помощью огня трех артиллерийских батарей, хорошо налаженной системы перезаряжания ружей и достаточно меткой стрельбы. Из-за всего этого французы по-прежнему несли большие потери и никак не могли организовать штыковую атаку, которая позволила бы им опрокинуть обороняющихся и захватить хотя бы один из трех редутов. И, вроде бы, ничто не предвещало беды, но, она все-таки случилась.
Наши солдаты тоже несли потери, и французы, словно вода, пробивались сквозь любые трещины в обороне, находя новые пути для своих атак. С правого фланга перед батарейным редутом и чуть в стороне от него, ближе к горному склону, лежали большие валуны, которые не успели убрать перед боем. И французские пехотинцы во время атак постепенно накапливались за этими камнями. Заметив это через подзорную трубу, я почувствовал, как напряжение в воздухе возросло. Как будто сама земля затаила дыхание, ожидая, что же произойдет дальше.