Эпилог
Я был ошеломлен словами Иржины. За все время нашего общения я даже не подумал бы о том, что она, оказывается, находится в очень трудном материальном положении. Внешне молодая вдова всегда держалась с таким достоинством, что казалась дамой весьма состоятельной. А теперь так внезапно выяснилось, что, кроме статуса баронессы, у нее ничего своего уже достаточно давно не осталось, и все ее имущество принадлежит ее жадной тетушке! Глаза Иржины, наполненные тревогой, не оставляли места для сомнений — она говорила вполне искренне.
— Я ни в чем не виновата… Вы должны мне помочь, князь… — произнесла она.
Ее голос дрожал от волнения, а в прекрасных глазах блестели слезинки.
Тут внезапно вмешался капитан Кравиц. Он тоже происходил из местных аристократов и, несмотря на свое невысокое воинское звание, гордо носил титул барона. И сейчас он выглядел весьма раздраженным словами Иржины.
— Вы виноваты уже в том, что не сообщили о планах заговорщиков! Граф Йозеф и барон Томаш — это не просто высокопоставленные лица. Они — опора нашего общества и главные патриоты Великой Моравии! Неужели вы не понимали, баронесса, что, если их убьют, это приведет к ужасному хаосу, и французы ворвутся в Здешов? — выпалил он.
Более того, он тут же распорядился:
— Вынужден сообщить, что с этого момента вы находитесь под арестом, сударыня!
Тут уже пришла моя очередь возмущаться таким наглым нарушением субординации.
— Вы не имеете права отдавать подобные распоряжения через мою голову, капитан! Не забывайте, что я назначен Верховным дознавателем от Военного Совета!
Барон Кравиц не смутился, лишь взглянул на меня и спокойно проговорил:
— Дознание вы провели блестяще. Надо отдать вам должное, князь Андрей, вы распутали этот змеиный клубок очень быстро, чем очень помогли нам. Но, теперь настала наша очередь действовать. И я, как помощник начальника Секретной службы, которая, смею напомнить, подчиняется непосредственно главнокомандующему, а вовсе не вам, обязан арестовать эту женщину. Ее виновность в сокрытии подготовки преступления уже не вызывает сомнений. Более того, она сама не отрицает этого. Вы слышали ее признания, а я записал их. Что же касается степени ее вины и того, насколько она вовлечена в соучастие в заговоре, будет решать суд. Не так ли?
Его слова звучали справедливо. Мне нечего было возразить, как и самой Иржине. Баронесса заплакала. И, в других обстоятельствах я бросился бы ее утешать. Но, не теперь, когда предстояло арестовать Радомилу и остальных участников заговора. Тихо ступая по роскошной мраморной лестнице, мы осторожно поднялись на второй этаж, где располагались личные покои графини. Из-за двери ее кабинета доносились приглушенные звуки разговоров. В ночной тишине, окутавшей особняк, приложив ухо к замочной скважине и прислушавшись, я разобрал обрывки фраз.
Беседовали двое: мужчина и женщина. Мужчина, голос которого я уже где-то слышал, говорил:
— Мы задумали заговор, способный изменить судьбу не только нашего города, но, возможно, всей страны! Император Франц будет отомщен! Нам нужно действовать решительно…
Этот заговорщик выдал себя сам. Но то, что я услышал, произнесенное женским голосом, принадлежавшим, без сомнения, самой графине, и вовсе заставило меня вздрогнуть:
— Пойми, дорогой, никто не должен узнать, что мы — любовники… У нас есть еще одно важное задание от Габсбургов, и этот русский князь Андрей будет следующей целью после графа Йозефа и барона Томаша…
На этом месте я дал команду заходить в помещение. Но, не тут-то было! Дверь оказалась заперта изнутри на засов. И ее пришлось ломать, перебудив весь дом, в котором спали не только слуги, но и сестра Иржины Эльшбета с дочерями. Капитан Кравиц распорядился арестовать их всех. И потому весь особняк вскоре наполнился криками отчаяния.
Когда мы, все-таки вышибив добротную резную дубовую дверь, ворвались внутрь, грохнули выстрелы. В руках у преступников было оружие. Нотариус Иржи Сбигнев, а это оказался он, выстрелил в нашу сторону из двух пистолетов. Но, стрелял он плохо. И потому пули нанесли ущерб лишь дверным косякам. А вот графиня Радомила стреляла получше. Из одного пистолета она выстрелила в затылок своему любовнику, а из другого пустила пулю себе в рот, отчего мозги преступников загадили всю комнату.