- Мы дежурим по ночам в детском доме. Не каждый день, - уточнила Маня, прочитав на лице кураторши сочувствие. - Когда не дежурим, валимся в постель сразу после лекций, чтобы отоспаться. - Она слегка засмеялась.
Все это вызвало у Александры искреннюю симпатию. Учиться и работать - таких людей она уважала. И отец бы сказал - молодцы девчонки - особо отметив, что подрабатывают они не какими-нибудь моделями-манекенами, барменшами ночными, а по-настоящему нужным делом. Благородным и к тому же малооплачиваемым.
Вера стояла молча, успев спрятать свое чтенье, на которое Александре любопытно было бы взглянуть, улыбалась слегка принужденной улыбкой, долженствующей показать, что внимание кураторши ей приятно. На самом деле она явно ждала, чтобы разговор свернулся. Маня с готовностью ожидала новых вопросов, но и в ее вскинутых серо-голубых глазах плескалось на дне некоторое нетерпение. Задерживать их дольше было неделикатно. И Александра, еще раз заверенная, что девочки сейчас уйдут, направилась посмотреть, не текут ли в туалетах краны.
За ее спиной шуршали куртки (знали, хитрюги, что гардероб будет закрыт и где-то прятали, должно быть, в ближайшей аудитории), вжикали молнии, щелкали пластмассовые кнопки-застежки. Сквозь этот легкий «галантерейный» шумок долетел приглушенный голос Веры:
- А может, в метро?
- Что ты, девушка, мешком стукнутая? - так же шепотом отозвалась Маня. - Завтра дочитаешь.
Александра обернулась раньше, чем успела дать себе отчет в том, что сейчас никто иной как она сама намерена лезть в чужие дела. Но, с другой стороны, надо выяснить, что Вера читает – может, тут вскроется нечто важное... К тому же Александра должна была признать свою личную заинтригованность, за которую себя осудила. Но первое соображение перевешивало второе. А девочки уже смотрели на нее вопросительно - зачем вернулась.
- Во сколько у вас дежурство?
Они ответили с удивленьем, так как считали тему исчерпанной.
- А ехать далеко? - продолжала допытываться кураторша. Узнав, куда ехать, она заговорила уверенно, как человек, принявший определенное решение:
- У вас еще уйма времени. Чем в метро сидеть (Вера вздрогнула и затем приняла независимый вид), пойдемте лучше пить чай.
По огоньку в глазах Мани и по тому, как Вера стала усиленно отказываться, словно отрезая себе путь к отступлению, Александра поняла - девчонки голодные. Значит, ее предложение в любом случае кстати. Пусть выпьют чаю с теми припасами, которые она из любви к порядку берет каждый день из дома, а потом уносит домой нетронутыми - ее аппетит последнее время держится на отметке ноль. А сегодня и вовсе стоял комок в горле, который теперь, кажется, растаял.
Щелчок выключателя - и мрачная аудитория, из которой полчаса назад вышла Александра, обратилась, говоря высоким словом, в светлое прибежище посреди окрестной тьмы. Помаргивая привыкающими к полутьме глазами, девочки смущенно стаскивали только что надетые куртки. Маню Александра отправила набрать в чайник воды, а Вере поручила резать хлеб для бутербродов; дощечка-подставка под цветочный горшок отлично подошла и для данной цели. А нож, ложки, чашки - всё это хозяйство было заведено Александрой еще в те времена, когда она не страдала отсутствием аппетита.
И вышло как в детективном романе - книжка, о которой неловко было спросить и которую Александре так хотелось видеть, оказалась лежащей на краешке стола. Видно, до сих пор Вера держала ее при себе, а когда руки понадобились для дела, просто положила рядом. И повернуть вниз обложкой не догадалась, так что Александра могла беспрепятственно взглянуть.
На обложке был изображен большой деревянный крест с опущенными вниз концами, какие можно увидеть на старых кладбищах. Над ним переливался розово-красный закат, сбоку трепетали какие-то былинки, клеточки ковыльной травы. Лентообразная надпись возвещала: Молитвы об усопших".
В сознанье Александры тут же сработало, что все это из области её основной проблемы.
- Ваша книжке, Вера? Можно посмотреть?
Вера кивнула - а что ее оставалось делать? Александра раскрыла страницу наугад и прочла:
"Ты без числа милосерд нам. Ты единый Избавитель, что мы прибавим к подвигу спасающей любви Твоей, но Симон Киринейский помогал нести Крест Тебе, Всесильному - так и ныне благости Твоей угодно спасение близких совершать с участием нашим.
Иисусе, Ты заповедал друг друга тяготы носити.
Иисусе, по смерти милующий нас по ходатайству близких.