Когда Круглоух впервые попал в тайгу, пристрастился он к сбору грибов. Да так пристрастился, что даже думал о лете с азартом. Грибы в тайге, конечно, повсюду колосятся и волнение разводить вроде не с чего, а только человек с фантазией найдёт себе и здесь задачу решать. Выискивал Круглоух все больше рыжики. Малюханькие такие, хрупкие, белёсыми конкурентами не тронутые. Как время приходило — отправлялся учёный в лес, на расписание рабочих дней не оборачиваясь.
При тех отлучках ни помощники, ни Матвеич не искали Круглоуха и не останавливали. За годы работы все твёрдо усвоили: если физик идёт в лес за грибами - значит, это нужно для физики. Есть такая привилегия у гениев - работать головой ненормированно и без графиков. В смысле круглосуточно и даже в лесу.
Этот день с утра верной погодой заладился. Повариха столовская только глаз спросонья приоткрыла, метеорологические условия через окно определила, как годные и сразу про тару для засолки рыжиков подумала. Тоже специалист: знает, что эти капризули промедления не терпят. Ну и Круглоух на койке не задержался. Выбрался из своего угла при лаборатории, где спал и столовался без отрыва от производства, вышел на улицу из серых лабиринтов мастерских, перемерял быстрым шагом бетон вертолётной площадки и нырнул в живой лес.
Долго там шастал, довольно уже собрал. Можно назад путь выводить, а только как раз самый гриб в такое время под руку тянется - из леса ни в какую отпускать не желает. Вроде как в салки с тобой играет: сначала ты за ним бегал, а теперь уже он за тобой старается. Вот как раз на прогалине, ближе к пихтам видит Круглоух: ещё одна семейка ему подмигивает.
Пробрался физик через мшистые коряги, нагнулся к сочным пуговкам рыжиков и тут к нему сунулся здоровенный соболь со светлой мордочкой. Упёрся короткими лапами в корягу и уставился на Круглоуха совершенно осознанным взглядом. Они посмотрели друг на друга. Круглоух проморгался. Не видал он ещё такого, чтобы таёжный зверь сам к нему пришёл.
От моргания соболь, конечно, никуда не исчез. Вместо того, потянулся носом в корзину с грибами, обнюхал их и брезгливо поморщился. Потом мотнул головой в сторону, будто говоря: “пойдём со мной, я тебе нормальной еды дам”. Круглоух на эту провокацию не поддался, махнул на странную живность рукой и снова полез за рыжиками.
Соболь не отстал. Прыгнул на Круглоуха, ухватил его за сапог, подтянулся и куснул за штанину. Круглоух от неожиданности выронил корзину - рыжики брызнули по траве, что кровь из носу. Соболь со штанов спрыгнул и давай скакать. “Бешеная какая зверюга”, - подумал Круглоух, а тот и вовсе разошёлся. Прыгнет к нему и в сторону летит. Снова к нему: вскочит на ногу, цапнет и обратно к земле припадёт.
Кусал зверёк не больно, всё больше за одежду, а всё же жутковато Круглоуху стало. Понял он, конечно, что мохнатый его куда-то зовёт, а только не привык учёный следом за таёжными бродягами идти: обычно, своим умом жил.
Подобрал Круглоух корзинку и на всякий случай отошёл подальше, соболь за ним. Круглоух ещё отошёл, тот за ним. Чуть не побежал Круглоух. Смотрит, а соболь уже исчез. Физик принялся осматриваться, выискивать пушистый хвост средь валежника. Только это всё без толку.
Пожалел Круглоух оброненных грибов, начал снова выслеживать семейку рыжиков, и вдруг понял, что заблудился. Закружился он со зверем. Компаса у Круглоуха с собой не оказалось — привык по электронной подсказке ходить, но сигнала со спутников неделю уж не было.
Круглоух машинально присмотрелся ко мху на деревьях. Мох, понятное дело, рос не по учебнику, а так, как ему, мху казалось удобнее. Круглоух прикинул, что, в принципе, можно дождаться, пока птицы полетят на юг и укажут ему дорогу. Однако солнце ярко сияло в небе укором и не позволяло остановиться на этой пленительной версии. Круглоух вздохнул, попенял своей совести и всё же полез в планшетник за старинными часами, чтобы приладить их к солнцу и всё-таки вычислить направление.
Пока Круглоух крутился по кедровнику, мечтал об уединённой жизни в тайге и нехотя высчитывал параметры реального положения вещей, лесной порядок переменился, чего Круглоух совершенно не заметил.
Впрочем, лесу оказалось всё равно - замечает кто его перемены или нет. Он уже очнулся от сладкой дрёмы перепревшей сытости. Стряхнул с себя чудные запахи цветущих трав, спелых ягод и потянул наружу едкий колючий дым от самых глубин. Вся тайга вокруг начала морщиться и кряхтеть, шевеля своей земляной спиной, взялась ломать корни кедров, да вырывать всякую мелочь с насиженных годами мест.