В десять часов того же вечера Алекса родила сына, которого незамедлительно назвала Дэвидом Эшли Фоксвортом. Сокращенно Дэйви. Роды прошли почти без осложнений, и после Алекса смогла полежать с сыном на руках, дивясь чуду его рождения. Каждый крошечный пальчик был идеальным, равно как и голова красивой формы, маленькие ушки и черты, в миниатюре повторявшие отцовские. Как же она его любила!
Алекса горько разочаровалась, когда у нее не появилось молоко и она вынуждена была прибегнуть к помощи кормилицы. Женщина подозревала, что это из‑за потрясения, пережитого незадолго до родов, когда она узнала о смерти Адама. Но в чем бы ни крылась причина, Алекса ужасно огорчилась, впервые увидев Дэвида, умиротворенно сосущего грудь другой женщины.
Алекса восстановилась быстро и без проблем. Материнство шло ей на пользу: она буквально сияла и выглядела красивее, чем когда-либо. К этому времени ее волосы приобрели прежний черный блеск, а фигура вернулась к идеальным пропорциям. Тем не менее Алекса сторонилась общества. Она не могла заставить себя выходить на публику или искать общения с другими людьми. Пока нет. Мэдди неустанно корила ее за то, что она ведет затворническую жизнь.
– Нельзя впадать в спячку, миледи, – мягко отчитывала она Алексу. – Вы молоды. У вас вся жизнь впереди. Однажды повстречаете человека, которого сможете полюбить.
– Нет, Мэдди, – горячо протестовала Алекса. – Для меня нет других мужчин. Если я не могу быть с Адамом, мне никто не нужен.
Мэдди спорила с доводами Алексы, пока та не сказала:
– Почему бы тебе не собрать наши вещи, Мэдди. Думаю, нам пора возвращаться в деревню. Я столько лет не была там и очень хочу туда вернуться.
Через несколько дней Мэдди, Дэйви и кормилица отправились в деревню. Алексе же в последний момент помешали присоединиться к ним. Как раз когда она собиралась уехать с остальными, ей доложили: поверенный Картер просит встречи по срочному делу. Вместо того чтобы отложить переезд, Алекса велела остальным трогаться в путь, пообещав как можно скорее последовать за ними.
Картер не зря настаивал на встрече, поняла Алекса, придя к нему в кабинет.
– Леди Алекса, увы, у меня для вас дурные вести.
Собравшись с духом, Алекса кивнула, чтобы он продолжал.
– Ваш единственный родственник мужского пола, каким бы далеким он ни был, поставил под сомнение законность завещания вашего отца.
– Билли Эшли? Но… что он может?
– Во-первых, вы должны откровенно ответить мне, леди Алекса, правда ли, будто вашего мужа нет в живых?
Проглотив подкативший к горлу ком, Алекса снова кивнула.
– Билли каким-то образом узнал об этом и теперь считает, что, пока вам не исполнится двадцать пять лет, он ваш законный опекун. Он хочет, чтобы его сделали распорядителем вашего имущества.
– Бог мой! – в ужасе ахнула Алекса. – Мне только что исполнилось двадцать два. За три года он меня разорит!
– Совершенно с вами согласен, леди Алекса, – посочувствовал Картер.
– Он может сделать со мной такое?
– Он зашел настолько далеко, что подал прошение королю. В течение десяти дней вам необходимо явиться ко двору и предоставить убедительные основания для того, чтобы вам позволили самостоятельно распоряжаться собственным имуществом.
Алекса застонала. «Что еще могло пойти не так в моей жизни? – удрученно думала она. – Почему прохвосту вроде Билли Эшли позволяют управлять моей жизнью? Неужели женщину нужно считать некомпетентной уже на том основании, что она женского пола?»
«Я скорее отправлюсь в Америку и заявлю права на имение Адама, чем уступлю такому, как Билли Эшли!» – поклялась Алекса в приступе необузданной ярости.
– Билли знает, что у меня есть ребенок? – вдруг спросила она.
– Не думаю, – медленно проговорил Картер. – Вы жили в строгом уединении. Сомневаюсь, что кто-нибудь знает.
– Хорошо, – вздохнула Алекса. – Не хочу, чтобы Дэйви в это втягивали. Его сейчас везут за город, и он пробудет там, пока не уляжется весь этот бедлам. Я знаю, ваша фирма сделает для меня все, что от нее зависит, мистер Картер, – на прощание сказала Алекса.
Вернувшись в особняк Эшли, Алекса хотела было набрать дополнительный штат на то время, пока пробудет в городе, поскольку бóльшая часть прислуги уехала с Мэдди. Но потом решила не делать этого. Внимания требовала только она, поэтому пары стариков, оставленных присматривать за домом в ее отсутствие, должно было хватить для ее нужд. Оуэн мог исполнять роль дворецкого и общего распорядителя, а его жена Берта вполне способна справиться с тем скромным объемом кулинарных и домашних работ, которые требовались, чтобы обслужить одного человека. Хотя пара жила в нескольких комнатах над каретным сараем и это означало, что по ночам Алекса будет оставаться в доме одна, она все же решила – здесь ей нечего бояться.