Экипаж Алексы не доехал еще и до конца аллеи, как она поняла, что из‑за волнения и спешки потеряла ридикюль. Раздосадованная, велела кучеру поворачивать назад, намереваясь попросить Адама поискать сумочку. Предполагая, что ридикюль мог выпасть, когда они с Адамом покидали дом, Алекса пошла по той же тропинке, а кучера послала в дом отыскать графа. Вдруг она увидела Адама, и он был не один.
Гвен так тесно прижималась к его мускулистому телу, что они выглядели единым целым. После поцелуя, который, как показалось ошеломленной Алексе, длился целую вечность, Адам подхватил свою даму сердца на руки и зашагал в неизвестном направлении. Это потрясло Алексу, и она не заметила, как из ее полуоткрытых губ вырвался сдавленный стон.
Услышав его, Адам резко обернулся, опасаясь, что их застали гости. Он был совершенно не готов увидеть изумленное лицо жены. Одним кулаком Алекса закрывала себе рот, а второй крепко сжимала в складках платья.
– О боже, – простонал он, точно раненый зверь, и грубо поставил ухмылявшуюся Гвен на ноги. – Я думал, вы уехали.
Смятение сделало его голос резким.
– Я вижу, – выдавила из себя Алекса. – Но дважды вам повторять не придется.
Повернувшись в облаке красного шелка, Алекса побежала по тропинке в сторону экипажа, не желая смотреть, как Адам обнимает другую женщину. Ночь была темной, на дорожке попадались камни, а тело Алексы стало неповоротливым и громоздким. Спеша укрыться от ухмылявшейся Гвен и растерянного Адама, она споткнулась. Подвернув лодыжку, тяжело повалилась на землю, причем основной удар пришелся на живот.
Она уже почти поднялась на ноги, когда Адам, опомнившись, побежал к ней.
– Алекса, любимая, вы не ушиблись? Господи, как же такое могло случиться!
Он принялся медленно, но исступленно ощупывать ее руки и ноги в поисках возможных повреждений, но, к счастью, ничего не нашел.
– Не прикасайтесь ко мне, Адам!
– Простите, Алекса, – пролепетал Адам. – Я не желал вас обидеть.
– Я хочу домой, Адам, – дрожащим голосом сказала Алекса.
Все еще переживая, что она могла пострадать, Адам бережно взял ее на руки, отнес к экипажу, устроил на подушках и сам сел рядом.
– Почему вы вернулись? – спросил он, удобно усадив жену. По его сигналу кучер медленно поехал вперед, стараясь, чтобы Алексу трясло как можно меньше. Гвен провожала экипаж хмурым взглядом.
– Я вдруг обнаружила, что где-то потеряла ридикюль, и вернулась, чтобы его поискать.
– Вы… уверены, что не ушиблись? Как малыш?
– Переломов, кажется, нет, – процедила Алекса, испепеляя Адама презрительным взглядом.
– Алекса, позвольте объяснить. Я слишком много выпил и… и… простите меня… Гвен для меня ничего не значит. Она предложила…
– Это не важно, Адам, – оборвала его Алекса на полуслове. – Вы не обязаны мне ничего объяснять. Я знаю, почему вы женились на мне, и хранить верность вы не обещали.
Мысленно простонав, Адам решил не развивать эту тему и не огорчать Алексу еще больше. У него будет предостаточно времени для объяснений, когда она успокоится. Почти час они ехали молча.
Внезапно Алекса согнулась пополам, судорожно хватаясь за живот. Болезненный стон вырвался из ее груди, а на лбу выступили капли пота. Адам побледнел как смерть. Ему еще ни разу в жизни не было настолько страшно.
– Что такое, Алекса? Ребенок? О боже, что я с вами сделал?
– Нет… нет! – вскричала Алекса, прикусив губы от боли. – Еще слишком рано! Помогите мне, Адам! Помогите!
Теряя рассудок от этих стонов, Адам гнал кучера сломя голову, нежно прижимая к себе мучимую болью Алексу и беспрестанно проклиная Гвен, судьбу и, в первую очередь, самого себя. Никогда в жизни он не чувствовал такой беспомощности и бесполезности.
Адам был бесконечно благодарен, что его плантация находится не слишком далеко от города, расположенного на южном берегу реки Саванна. Разогнав лошадей насколько оставалось безопасным, они вскоре достигли особняка Фоксворт, и Адам, перепрыгивая через две ступеньки за раз, понесся с Алексой наверх, а кучера спешным порядком отправили обратно в Саванну за врачом.
Дрожащими руками Адам раздел Алексу, через голову надел на нее ночную сорочку и укрыл одеялами.
– Боли не стихают, любимая? – с надеждой и тревогой спросил он.
Кусая губы, чтобы не кричать, Алекса отрицательно покачала головой. В попытке облегчить ее страдания Адам налил в миску холодной воды и бережно смыл пот с ее лица и шеи, но муки Алексы были слишком сильны, чтобы она могла оценить его заботу. Между приступами боли ее преследовала единственная мысль – Адам занялся бы с Гвен любовью, не появись она в самый неподходящий момент. И теперь она может потерять из‑за этого ребенка.