– Быть может, сегодня ночью мы зачали новую семью, – улыбнулся Адам в темноте. – Вы бы хотели этого, любимая?
– Я… не знаю, Адам. Нет, если кроме ребенка нас больше ничего не будет связывать.
– Я люблю вас, Алекса. Знаю, снова и снова причинял вам страдания, и все из‑за обманчивого чувства под названием «месть». Я прошу вас простить меня.
По какой-то неясной причине Алекса не смогла выразить в словах свои эмоции. Ей как будто доставляло некое извращенное удовольствие сдерживать собственную любовь. Но после случившегося между ними она поняла: чувство к Адаму все время жило в глубинах ее сердца. «Стоит ли позволять этому зернышку пускать корни и расти, тем самым выполняя обещание, данное Лису?» – эмоционально истощившись, гадала она. Пусть время покажет, тем более его теперь будет много.
Открыв глаза в сереющей предрассветной тьме, Алекса сразу почувствовала, что Адама рядом нет.
– Ах, Адам, – простонала она в пустой комнате. – Надо было сказать тебе о своей любви, пока ты не ушел!
Это признание пришло откуда-то вне логики или здравого смысла. С самого начала Алекса чувствовала, что их связывает нечто особенное, однако жажда мести, направленная на ее отца, мешала Адаму увидеть ее такой, какая она есть.
Алекса понимала: признание в любви дорого далось Адаму, он боролся против растущей привязанности к ней и ребенку, которого она потеряла. Странно, она еще сильнее любила его за то, что он переступил через свою гордость и попросил прощения.
«Возвращайся ко мне целым и невредимым, Адам!» – мысленно заклинала Алекса. – Возвращайся ко мне и позволь любить тебя».
Шли дни. Алексу никто не навещал. Никто не смел наносить визиты после фиаско женщины на генеральском приеме. Хотя ее дом находился всего в часе езды от города, она как будто жила на краю света. Она не слышала ничего, кроме сплетен, повторяемых прислугой. Утешало только то, что она наконец познакомилась с Мэри Форбс, молодой женой распорядителя. Однажды Алекса, собравшись, поехала в аккуратный, безукоризненно чистый коттедж, выделенный Адамом для пары.
Застенчивая, лишенная той красоты и огня, которыми обладала чуть более юная Алекса, Мэри Форбс оказалась женщиной с чудесным характером, буквально сразившей прелестную жену лорда Пенуэлла. Ее простое, но располагающее лицо, обрамленное пышными волосами цвета спелой пшеницы, вытянулось от шока, когда Алекса впервые появилась у нее на пороге. С младенцем на руках и еще одним карапузом у ног, Мэри, заикаясь, предложила гостье выпить чаю, на что Алекса с радостью согласилась.
Пока хозяйка заваривала чай, Алекса играла с детьми – годовалым и трехлетним мальчиками. Сначала Алексу кольнула грусть при мысли о собственном погибшем ребенке. Она часто представляла его с красивыми чертами Адама и его рыжевато-каштановой шевелюрой. Но потом ей понравилось играть с мальчиками Форбсов, и она заглядывала к ним в гости раз или два в неделю.
Чтение тоже стало любимым занятием Алексы. Устроившись в удобном кресле, женщина изучала огромную, отлично укомплектованную библиотеку Адама. От самогó графа вестей не приходило. Алекса надеялась, что генерал Превост по достоинству оценивает работу, которая столь подолгу удерживает Адама вдали от дома.
Прошел месяц, но Адам все не возвращался. Из разговоров рабов Алекса узнала: Лис и еще несколько каперов снова нападают на британские корабли после короткой передышки в месяц или два. Англичане сбились с ног, пытаясь поймать и повесить Лиса. На него ставили множество ловушек, но изворотливый капер обходил их, доказывая, что его не зря зовут Лисом. Временами Алексе казалось, будто часть ее умрет, если Лиса поймают и казнят. «Возможно ли такое: любить двоих мужчин?» – в смятении думала она.
Мак тоже постоянно присутствовал в ее мыслях и молитвах, поскольку, хотя она не любила его, как Адама… и Лиса… он был ей настоящим другом, близким человеком. «Как можно любить двоих мужчин?» – размышляла Алекса, возвращаясь мыслями одновременно к Адаму и Лису. Любовь Адама приносила ей счастье и физическое наслаждение, тогда как любовь Лиса укрепляла ее дух и отвагу. Без каждого из них ее личность не была бы полной.