— Она всегда интересовалась, — мама потыкала картофель, проверяя на готовность. — Мы с ней долго спорили из-за Пророчества, ей не нравилось, как оно влияет на нашу экономику, как и мне, но оказалось, что у нее была одержимость религией. Пока она писала свою диссертацию, она уже много времени читала теоретические статьи Прелатов, тратя меньше времени на эксперименты.
— Она продолжала эксперименты с многоножками, сменив деятельность? — спросила я.
— Вряд ли, — сказала она. — Я не знаю.
Я сжала губы.
«Почему тогда эти существа у нее в шкафу?» — я чуть не выпалила вопрос, но сдержалась. Мне нужно было это обдумать, проверить с разных углов.
«Ученая до мозга костей», — возмутился бы Селено.
«Да, и если нам повезет, это спасет нас обоих».
Мама звякнула ложкой по котелку.
— Готово. Доставайте чашки.
Селено застонал, схватился за живот и отвернулся.
— О, сегодня вы будете есть, Ваше величество, — сказала мама. — Я не хочу страдать утром. Нам нужно весь день завтра идти в гору, добраться до лагеря, и я не дам тебе сорваться с горы. Нет, Джемма тебя не спасет, — она вытянула руку. — Чашку. Живо.
* * *
Я спала урывками на холодном полу пещеры. Когда ветер утих, ночь заполнил низкий вой волков. Я дрожала под одеялом, натянув на голову капюшон, прижимая его к ушам. Возле Каллаиса волков не было. У нас были койоты, их было слышно в каньонах, и их вой радовал, я слышала в нем хор голосов взрослых и детей. Песнь волков была другой, ниже и печальнее. Я знала, что они охотились на ночных зверей, выбравшихся из нор, но мои мысли крутились вокруг каменной стены у пещеры. Защитит ли она?
Селено плохо спал. Я слышала, как он ворочается и неровно дышит. Он съел чашку рагу, но от добавки отказался. Она не могла запихать в него еду. Я нагрела ему воду, чтобы он не пил ледяную, и дала еще имбиря. Я не обращала внимания на то, как мама щурит глаза, когда я накрыла его еще одним одеялом.
— Ты даешь ему звать тебя предательницей, но носишься с ним, как с младенцем, — возмущенно прошептала она, когда он, вроде, уснул.
— Мне нужно, чтобы ему хватило сил на пещеру, — сказала я. — Нам обоим. Ему нужно быть в порядке для пути и здравых мыслей о Пророчестве.
Важнее было то, что он должен был вернуться и столкнуться с проблемами Алькоро без меня.
Она недовольно фыркнула.
— Скажи, он хоть раз дарил тебе такое же отношение?
Я посмотрела ей в глаза.
— Когда-то только на это я и могла рассчитывать.
Она нахмурилась, но молчала, пока мы устраивались спать.
Я проснулась утром и услышала хруст ее шагов по снегу. Я села, щеки болели от холода.
— Я чую дым, — сказала она. Наш костер едва горел. — Я просто хотела проверить.
— Что-то увидела?
— Ели слишком густые, чтобы рассмотреть. Но я не слышала голоса, не заметила признаки лагеря, — она пожала плечами. — Может, это лесорубы, может, мне показалось. Растолкаешь нашего короля?
Селено был на боку спиной ко мне, я сжала его плечо, и он издал тихий стон. Я перевернула его на спину. Он снова был потным, волосы прилипли ко лбу под капюшоном. Он приоткрыл глаза.
— Джемма?
Он бездумно произнес мое имя в тумане сна без слоев горечи. Сердце сжалось, ведь это звучало так нежно, словно мы просыпались в замке. Иллюзия длилась миг, а потом он нахмурился.
— Джемма, — мрачно сказал он.
— Пора вставать, — сказала я. — Нужно идти.
Он попытался отвернуться.
— Я едва спал.
— Знаю, но мы думаем, что нас могут преследовать. Лучше спешить.
Он согнулся, издав стон.
— Желудок.
Я услышала вздох матери за собой, она собирала сумки.
— Я дам имбирь, — сказала я.
— Это не поможет.
Я не хотела медлить, рисковать, так что дала ему еще пилюлю, которую он принял, жалуясь. Мама шумела сильнее, чем требовалось, и мулы прижали уши к головам, когда она вешала сумки на их седла. Мы забрались на их спины и поехали под тяжелым серым небом.
Мы не уехали далеко, миновали меньше четверти мили, когда стало слышно звук рвоты. Селено свесился с мула, его тошнило, и зверь переминался из-за перемены веса. Я добралась до него, схватила поводья и край плаща. Мама обернулась в седле.
— Опять плохо? — спросила она.
Я придерживала его, сунула руку под его рукав. Пот был на его лбу, но он сильно дрожал.
— Тебе холодно? — спросила я.
Он согнулся и хрипло дышал.
— Холодно.
— Я достану одеяло, — сказала я.
— Нужно остановиться, — сказал он, держась за желудок, жмурясь.
— Мы не можем, Селено.