И это в лучшем случае. Вероятнее всего, мама все еще пытается получить разрешение Совета — на это могли уйти недели, и это не учитывая армию. Если ее слова не прозвучат убедительно — а заявление, что Прелат хранит сияющих жуков, чтобы травить врагов, было близко к безумному — ее смогут арестовать раньше, чем она свяжется с моим старым учителем.
Несмотря на возможность такого варианта, я старалась не думать об этом, иначе я была близка к тошноте. Если Шаула раз уже продлила срок сестры, чтобы укрепить свое влияние, что она сделает, если Рана возникнет и обвинит ее в убийстве? Я в тревоге начала просчитывать, какой срок дадут, но заставила себя отвлечься на путь перед нами.
К счастью, путь был широким и почти чистым — проблемой были места, где гипс рос на земле, заставляя нас обходить шипы и цветы. Мы много раз поскальзывались, ударялись о кристаллы, но они все-таки не резали нашу кожу. Порой приходилось наступать на них, и мы оставляли следы из разбитых кристаллов, как снег.
Мы почти не говорили в пути, и я была благодарна. Я слишком устала, чтобы распарывать раны без лекарства в поле зрения. Мои секреты тоже давили на плечи. Пачка писем под моей рубашкой шелестела и хрустела от моих движений, напоминая, что Селено не узнал еще всей правды. Слишком много разговоров прогнали мою решимость. Было все еще рано. Многое было неизвестным, оставалось много вопросов и препятствий. Лучше выждать, пока я не соберу больше информации, а потом я все выложу, четко и последовательно, понятно, как в научной статье. Все будет на местах — дата, обсуждение, рекомендации. Действие. Так это работало.
«Только бы сработало».
Я не знала, о чем думал Селено — наверное, о петроглифах, о беспорядке в доме. Он часами молчал, хрипел за мной, но даже остался тихим, когда мы остановились на ночлег. Он сказал только, когда я делила еду:
— Мы не соединились с проходами, где были раньше.
— Нет, — сказала я. — Но мы идем в верном направлении.
— Я не видел меток.
— Для них не было места, — сказала я, кивнув на ковер гипса даже на полу — мы осторожно устроились на сумках из-за колючего покрова. Эта ночь точно будет неудобной. — Но сияющие черви здесь, значит, мы не ушли дальше. Наверное, соединимся завтра.
Поверил он или устал спорить, но он проглотил два кусочка еды, лег на спальный мешок и отвернулся от меня. Терзаемая тревогой и сомнениями, я сделала так же, смотрела на колонии арахнокампы, пока они не стали жечь глаза.
Через пару часов пути на следующий день — я обязательно указала на белые Х для Селено — мы вышли из бокового проема и оказались у края Молочной реки. Она была шире, чем раньше, удобный выступ позволял идти вдоль нее. Сияющие черви висели в паре футов над нашими головами, корчась немного от света нашей лампы. Я вела нас бодро с утра, так что на развилке я устроила Селено у стены и проверила путь немного дальше.
— Хорошие новости, — сказала я, примчавшись к нему через двадцать минут. — Метки там есть. Мы идем в верном направлении.
Его глаза были закрытыми, еда, что я оставила ему, была нетронутой.
— Хорошо, — сказал он с сильной усталостью в голосе. — Я начинал сомневаться. Странно идти вниз, да? Разве мы не должны подниматься?
Я посмотрела на проход, озаренный арахнокампами.
— Тут все странно. Мы можем подниматься вверх, не понимая этого, и теперь мы должны наверстать подъем.
Он выдохнул.
— Если там метки, то все хорошо, — он приоткрыл глаз. — Прости, что сомневался в тебе.
Вина сдавила желудок.
— Ничего, — тихо сказала я. — Я еще не вернула твое доверие.
Он потер лоб.
— Притворяться не буду, я не понимаю всего, что пошло не так между нами, но, Джемма, мы долго были напарниками. Ты давно заслужила мое доверие.
Я кусала губу. Может… уже пора ему рассказать?
— Селено — медленно начала я. — Знаю, дома беспорядок…
Он тяжко вздохнул.
— …но, — продолжила я, — если мы можем выбрать другой вариант?
— Ты о Пророчестве?
— Нет, — сказала я. — Я о том… а если мы объединимся с соседями? Уберем армии, оставим Сиприян…
— Люди с ума сойдут, — перебил Селено со старым недовольством. — Ты знаешь, сколько людей работает в Сиприяне, а еще там наши военные.
— Но, — не сдалась я, — вдруг мы сможем изменить эту поддержку, а не обрезать ее? А если использовать ее в другом?
— В чем? — спросил он, раскинув руки. — Нет ничего. Ты это знаешь. У нас всегда возникала эта проблема, Джемма. Шахты, сельское хозяйство, торговля… нет того, что позволит оправдать освобождение Сиприяна и торговых путей. И мы теперь слишком далеко зашли. У нас слишком много врагов за нашими границами. Никто не будет объединяться с нами без давления или хитрости. Перемирие не обсуждается.