Но я не стал проникать в подсознание покинувшей меня ученицы. Это было бы по меньшей мере нечестно.
Я завернул кран. Разделся, опустился в обжигающе горячую воду и замер в неподвижности. Тут же на меня навалилась тишина. Она расползалась вместе с темнотой из широкой щели между приоткрытой дверью ванной комнаты и обшарпанным косяком. Впрочем, это безмолвие оказалось обманчивым.
Старый дом постепенно наполнялся шорохами и стуками. Теперь, когда я жил в нем один, временами они делались вызывающе навязчивыми. На втором этаже скрипели половицы, словно по ним не торопясь бродил некто тяжелый и медлительный. Время от времени эти шаги заглушал быстрый, стремительный топот легких ножек — и я понятия не имел, кому они могли принадлежать. Затем начинала скрипеть дверь в комнате, смежной с гостиной. Потом кто-то с ожесточением скребся в углу, явно пытаясь прорыть ход из одной комнаты в другую.
Вполне возможно, неподготовленного жильца подобные концерты по ночам могли напрягать, а особо впечатлительных даже устрашить. Мне было все равно. Трудно напугать кошмар. Я спокойно засыпал под аккомпанемент шагов, грозного дыхания, леденящих взглядов и зловещих шорохов. Практически как сейчас.
Я закрыл глаза всего на минуту, как мне показалось, что шелест и скрип отдалились, превращаясь в ровный убаюкивающий фон, который внезапно начал перемежаться частым, торопливым стуком. Некоторое время сквозь приятную дрему я лениво вслушивался в неровные звуки. Они становились все громче и настойчивее, а меня вдруг осенило — это не очередная шутка моего дома. Стучали во входную дверь.
— Никого нет, — пробормотал я, или мое тело сновидения, и окончательно проснулся.
Вода успела остыть. Дверь в ванную оказалась распахнута настежь, хотя я помнил, что прикрывал ее.
Можно было сделать вид, что я не слышу назойливых призывов позднего гостя, мысленно пожелать ему отложить все дела до утра и с чистой совестью отправиться спать. Только обычно в дверь сновидящего не барабанят в столь поздний час с просьбой разделить праздничное вино в беззаботной компании. Поэтому я выбрался из ванны и, одеваясь на ходу, пошел открывать. Мелькнула мысль, что это могла быть Хэл, но я помнил — у моей ученицы есть ключ.
Я ожидал увидеть кого угодно — подростка, сбежавшего от ночных кошмаров, напуганных родителей, обеспокоенного мужчину или женщину в тревоге… Реальность оказалась гораздо более удивительной… На пороге моего дома стояла Талия.
Гибкая фигура обернута тонким бежевым плащом. На нежно-рыжих, коротких завитках волос брызги дождя. Зонт, похожий на прозрачный купол, отражает блеклый свет из окна. К мокрым носкам замшевых туфель на плоской подошве прилипли желтые опавшие иглы лиственниц, густо устилавшие дорожку к дому.
Красивое лицо бесстрастно, и даже сияющие янтарные глаза не смягчали выражения равнодушной вежливости.
Прохладный осенний воздух резким порывом ветра хлестнул меня по босым ногам, и я пришел в себя от удивления.
— Талия?!
— Извини за беспокойство, Аметил, — произнесла она своим уникальным чувственным голосом, в котором не было ни капли тепла. Харита скользнула взглядом по моей мокрой, полуодетой фигуре и добавила: — А также за столь поздний визит.
— Прошу, проходи.
Я бы меньше поразился, если бы меня навестил Геспер лично. Даже появление Тайгера воспринял бы более как должное. Но что могло понадобиться Талии, которая терпеть меня не могла?
Я посторонился, и девушка скользнула мимо, не задев меня мокрым плащом. Поднялась по трем ступенькам и, пока я запирал дверь, сделала несколько шагов в темноту коридора, ведущего в жилую часть дома, но остановилась, словно не решаясь идти дальше.
— Интересная архитектура, — произнесла харита как-то бесцветно, когда я подошел к ней. — Необычная.
— В этой местности очень суровые зимы, — отозвался я, продолжая недоумевать внутренне. — Два коридора — дополнительная защита от холода.
— Можно поставить добавочный генератор. — Она подождала, пока я открою перед ней дверь в прихожую. — Увеличить подачу тепла.
— Дом старый. Но я не хочу его перестраивать.
Талия огляделась, ища взглядом, куда поставить мокрый зонт, и прислонила его к вешалке. Я помог ей снять плащ и пристроил на одинокий крючок поверх своей куртки. Под плащом на харите был костюм бледно-серого цвета. Он удивительным образом оттенял ее рыжие волосы и подчеркивал все достоинства фигуры.
— Сюда. — Я провел ее в темную гостиную, зажег свет. Под потолком неохотно вспыхнула пыльная люстра.
Девушка вошла в комнату. Огляделась мельком, и ее лицо стало еще более замкнутым, отстраненным.
Я всегда считал, будто умею неплохо ладить с людьми. Но сейчас с удивлением осознал, что не представляю, как вести себя с ней, чтобы не нарушить шаткое перемирие, внезапно возникшее между нами.
Она опустилась на стул, боком стоящий у стола, и жадно смотрела по сторонам.
— Это дом Феликса?
— Да, — ответил я, не слишком желая развивать любую тему, связанную с учителем. — Хочешь чаю, Талия? После такого холода он будет очень кстати.
— Благодарю, нет. — Харита посмотрела на меня снизу вверх, в ее медовых глазах засветились огоньки люстры. — Ты помнишь тюрьму дэймосов, Аметил?
— Ты проделала такой долгий путь для того, чтобы поговорить со мной о тюрьме для дэймосов? — Я сел на диван, чувствуя, как мое ошеломление и удовольствие от ее визита стремительно сменяются настороженностью и жгучим недоверием.
— Я принесла дурные новости.
— Что-то с Хэл?
Харита впервые чуть улыбнулась, по всей видимости смягченная моим искренним беспокойством об ученице.
— За ней присматривает Геспер. И причин для тревоги нет.
— Но ты выглядишь встревоженной, фаенна Талия. В чем дело?
— Ты хорошо помнишь тюрьму дэймосов, Аметил? — повторила она, и мне пришлось ответить:
— Да. Но лишь ту ее часть, которая находится в реальности.
— Ты знаешь, кто там заключен? — голос хариты стал строже, взгляд медовых глаз сделался пронизывающим.
— Да.
Беседа все больше напоминала допрос. И я вспомнил, что передо мной не просто прекрасная девушка и гениальный сновидящий, а еще и представитель Пятиглава.
— Ты хорошо знаком с ними?
— Эти вопросы мне уже задавал Тайгер. И многие другие. Я ответил на все. Если у него возникли новые — пусть явится сам.
— К сожалению, это невозможно. Он очень занят. — Талия посмотрела наверх. Словно опасалась, что там, на втором этаже, заперты мои кошмары и любой из них может подслушивать.
— Общение во сне тоже пока никто не отменял.
— Мы могли бы вызвать тебя в Пятиглав. — Харита пошевелилась, меняя позу, и я снова не мог не отметить ее изящество, хотя теперь эта грация порядком отвлекала меня. — Но этот дом дает тебе силы, — продолжила девушка. — И надежную защиту.
— Талия, — я решительно подался вперед, усилием воли сбрасывая ее умиротворяющее обаяние, — что происходит?
Она опустила руку в карман, вытащила что-то и поставила на край стола.
Это был маленький замшевый кролик, порядком затертый, с вылезшими кое-где нитками. К его лапе розовой ленточкой примотана черная пуговица.
— Тебе знаком этот предмет? — тихо спросила девушка.
Неприятные воспоминания коснулись меня роем жалящих ос. Все, о чем я хотел забыть, возвращалось.
— Это игрушка Спиро. Девочка — дэймос. Ламия, насколько мне известно. Одна из заключенных, — сказал я отрывисто и усмехнулся. — Пуговицу вижу впервые.
— Она с одежды Домиана. Это ученик Тайгера. Он попал в ловушку. Спиро держит его запертым в его собственном подсознании. И грозится убить.
— Талия, погоди. — Я поднялся, взял второй стул, поставил напротив девушки и снова сел. — Давай уточним. Пленный дэймос захватил сновидящего?