Гарри сразу же поразился хамству и занятости жителей уездного Города Российской Коммунистической Республики (Роскомресп), где он волею судеб очутился. В первый же день создателя трижды послали на х…, причем, посылая, сами эти люди куда-то сильно торопились. Довольно скоро Наркизов обустроился в общежитии университета, перезнакомился со многими студентами, а с некоторыми сошёлся и вовсе коротко. Говорил создатель мало, но важно, когда нужно, вставлял цитатку – как правило, удачно и к месту. Слух о новом умнике, коими вуз не был переполнен, быстро распространился среди приходившего в себя после летних вакации студенчества. И многие из них сами стали заходить к Гарри знакомиться. Создатель их принимал, но в свои планы посвящать не спешил. Позже Наркизов стал менее сдержан и очень навредил себе этим. На второй день своего пребывания в Городе создатель отыскал себе так необходимого для всякого подобного начинания пашу смердякова…
Володя Мачилов, сокурсник Гарри, попался ему под вечер пьяным и под горячую руку. Дело в том, что Наркизову с огромным трудом удалось "выбить" у руководства общаги для себя отдельную комнатку за номером 713, которая располагалась по соседству с грозными лицами кавказской национальности. Русские там не уживались обычно и месяц, но создателя это мало смущало; взбесила же его неповоротливость студенческого комитета в лице его зампредседателя по быту, некоего Стукашова. Едва пришедший в себя после беседы с этой "макакой", Наркизов летел по коридору седьмого этажа и совсем было проскочил мимо шатающегося Вована. Но…
Мачилов нагло схватил его за хлястик красной куртки (на улице вовсю хлестал дождь) и пьяным голоском потребовал сигарету. Гарри резко развернулся, едва не оборвав хлястик, и совсем уж собрался заехать Мачилову по его мордюльнику, но что-то остановило создателя. Владимир Ильич Мачилов не пользовался в университете репутацией умного студента и за глаза был прозываем Мочей. Паренек этот был невысок, но крутобедр и мускулист, редкие светлые волосы не скрывали сильно оттопыренных ушей Мочи. Лицо его сияло известным ученическим любопытством и как бы говорило: "Просвети! я не совсем дурачок…". В целом же внешность Володя имел весьма смазливую, но не в том смысле, что по ней хотелось бы смазать. Мачилов часто употреблял в своей речи паразитические слова типа «Ша» и «Мля буду», что говорило о его скудном кругозоре. То, что именно он стал первым членом Гарриного Круга, было логично.
Загнав Вована к себе в комнатку и выставив бутыль "Пшеничной", Гарри как дважды два пять доказал ему, что "в наше Смутное время необходимо служить чему-то высокому, сильному". Пока водки было достаточно, Моча во всем соглашался с создателем, но ближе к концу попробовал взбрыкнуть: «Да ладна-а, ты, кончай бздеть». С помощью необычайно твердых ладоней Наркизов быстро убедил Вову в гнусности его поведения; взяв нехорошие слова обратно, Мачилов согласился Чему-нибудь служить, но только под началом создателя. «Я весь тут, весь с тобой!» – цинично признался он даже. Гарри в ответ на это заявление только расхохотался.
Вторым завербованным в Круг человеком оказался самый умный студент Филфака Роман Евгеньевич Тассов. О том, чтоб вербовать его в свой круг, создатель вначале серьёзно и не думал. Тассов имел в общаге репутацию сноба, и даже профессора не решались вступать с ним в дискуссии по руслиту 19 века, где Рома числился спецом. Тассов носил строгий костюм, небольшой животик и роговые очки, был плотно сложен и нетруслив. На первом курсе Рома имел небольшую стычку с кавказцем Гочкой по поводу изгаженного постельного белья: конфликт этот завершился полным поражением нагловатого черкеса, Тассова всерьез зауважали. С третьего курса Роман стал выступать с "нравственными проповедями", начитавшись Достоевского: его хорошо слушали охотно, хотя и не принимая всерьез. Подлинных единомышленников у Тассова не было, женщины тоже, так что до полного комфорта данный студент не дотягивал. Это обстоятельство и использовал хитроумный создатель.
Несколько проходных встреч в коридорах Юника (студенческое определение университета) закончились решительной беседой в одном из двух туалетов Факфила. На переменке, когда студенты и некоторые демократичные преподаватели стеклись в уборную покурить, Тассов завел разговор о сути "проповеди". Преподаватель истории русской литературы Кирюшин имел неосторожность сказать что-то о реакционности проповеди в царское время, и Тассов немедленно бросился на его разгром. Студенты покуривали и одобрительно посматривали на разящего иронией Тасса. Смешавшийся Кирюшин был уже готов к полной конфузии, но раздавшийся звонок отчасти спас его. Затушив сигареты до следующей перемены, стьюденты бросились к аудиториям. Тассов, гордо опиравшийся на трубу нефункционирующего унитаза, также хотел покинуть сие ристалище, но Гарри удержал туалетного Цицерона за рукав. Рома удивленно вскинул на него свои пучеглазые очи, но вопрос создателя заставил его остаться.