Мне никто не встретился, пока я шагал до этажа, который занимали Морозовы.
Дверь сорвалась с петель, и одетый в пижаму Савелий Прокопьевич вскочил с постели. Я в этот момент ударил по защите его ментального артефакта, с легкостью круша барьеры. И все мысли Савелия стали мне доступны.
Мужчина вспомнил, что у него есть возможность самостоятельно убить себя, в любой момент — стоит только мысленно и вслух проговорить команду «нас остановит лишь смерть», и заклинание, написанное рунами на его костях, ударит по сердцу. Но Савелий слишком не хотел умирать, слишком сильно верил, что все обойдется, и поэтому промедлил буквально на секунду. А потом я проник в его сознание и заставил забыть последние секунды, а потом — прожить их заново, изменяя мысли и ту часть памяти, которая была мне доступна.
И снова мужчина вспомнил, что у него есть возможность самостоятельно убить себя, в любой момент — стоит только мысленно и вслух проговорить команду, и заклинание, написанное на его костях, ударит по сердцу. Но Савелий не хотел — не хотел — не хотел умирать, все наверняка обойдется.
И снова мужчина вспомнил, что у него есть возможность самостоятельно убить себя, в любой момент — стоит только что-то сделать, и заклинание как-то его убьет. Но Савелий не хотел — не хотел — не хотел умирать, никто не хочет умирать, если не убили сразу, можно выпутаться, а если умрешь — нет, все наверняка обойдется, не умирать.
И снова мужчина вспомнил, что у него есть какая-то там возможность, в любой момент стоит только что-то сделать, и заклинание что-то там. Но Савелий не хотел — не хотел — не хотел даже думать о таком, никто не хочет, можно выпутаться, все наверняка обойдется.
Голем шагнул вперед и сграбастал Морозова за грудки. Теперь, когда скулящий человек обезволено бормотал, что не хочет умирать, я уселся на расстеленную кровать.
Удостоверившись, что големы без всяких проблем крушат особняк, гоняя оставшихся охранников, я высокомерно бросил:
— Жаль, что члены клана Морозовых столь невоспитанны. Во время моей неспешной прогулки по вашему красивому особняку никто из вас не удосужился поприветствовать меня. Никакого внимания к своим гостям.
Савелий осекся и замолчал. В глазах его замаячил разум, но для меня главное, что он забыл, как пользоваться заклинанием самоубийства, выгравированным на его костях.
Он бы атаковал, но я внушал ему, что нападать не нужно. И трусливая натура мужчины, которую я уже слегка задел предыдущим внушением, соглашалась: действительно, не нужно. Есть вариант уладить дело миром, его никто не связывает и не избивает, так зачем нападать?
Я скользнул в вондер мужчины, который выглядел, как бескрайнее пшеничное поле, посреди которого стоял домик, а рядом с ним — область, окруженная ажурной оградой с аккуратненькой калиткой. И что за этой оградой находится, я, хоть убей, рассмотреть не мог — перед глазами все размывалось.
Я испепелил стаю рванувшихся ко мне крупных птиц, легко спеленал и забросил в свой вондер завывающего призрака, и на этом иллюзорные защитники закончились.
Я за минуту перепробовал проникнуть за ограду телепортацией, переместиться под землей, с воздуха, но все было бесполезно. А как только я пытался вырвать решетку, растворить или попасть в закрытый раздел сознания иначе, вондер начинал трещать по швам.
Теперь я уверен: все воспоминания, за которые император-батюшка по голове не погладит, прячутся именно там.
Ситуацию осложняло еще и то, что работа менталиста, создавшего такой барьер, была виртуозной. За узорчатые ворота я не смог попасть с ходу, и не смогу вообще. Единственные, кто пробьется туда — сам Савелий Прокопьевич и менталисты, которые ставили ему защиту, а вот любой другой человек, будь он хоть трижды иллюзионистом, проникнуть туда не сможет.
Я рванул сознание мужчины, и его образ упал на колени рядом с оградой.
Вондер беспокойно колыхнулся, и образ человека налился силой. Савелий Прокопьевич Морозов явно был знаком с техниками управления сознанием — его растерянный взгляд весьма невовремя обрел осмысленность и твердость. Мужчина по-волчьи зыркнул по сторонам и сплюнул:
— Я ничего тебе не скажу, будь ты проклят. Режь, жги, ничего не узнаешь.