— Признаюсь, сейчас мы тебе не можем ничего сделать, — поломал о колено свою гордость глава клана. — Но помни: мы никогда и никого не боялись, никто не угрожал нам. Те, кто идет против нас, без разницы — человек, род, клан, будут уничтожены. Но если ты сейчас уйдешь…
— Пожалуй, я действительно уйду, — кивнул я.
Но вместо того, чтобы уничтожить Михаила, как хотел раньше, я создал портал на наш осколок и зашвырнул Михаила туда.
— Нет! — заорал глава Морозовых. Мужчина рванулся вперед, но сделать ничего не успел — портал закрылся.
— Что теперь? — спокойно спросил я.
Морозовы застыли. Они привыкли считать себя любимчиками судьбы, с которыми не могло случиться ничего плохого. Проигрыш? Смерть? Не для них. Они — лучшие, им всегда все удается!
А теперь они не могли поверить в случившееся. Гениальный криомант проиграл какому-то мальчишке, а потом — был похищен, и они, сильнейшие, не смогли этому помешать.
— Зря ты не шагнул за ним, — голосом, полным бешенства, сказал Морозов. — Я выпотрошу из тебя все секреты, а потом ты сам откроешь портал к моему сыну. А если умрешь, мой сын выберется сам! Не может не выбраться! Не после всего, чему я его научил!
Морозов вытянул правую руку в мою сторону. Огромное количество выплеснутой энергии превратилось в волну льда, рвущуюся вперед.
Следом за своим мастером атаковали остальные. Вокруг меня возникла сфера из кружащихся льдинок — размером с ноготь, острейших, наполненных маной до предела. Такие снаряды и с дракона бы вмиг чешую и плоть соскоблили.
А внутренняя энергия Морозовых все вливалась и вливалась в сферу.
— Глупый самоуверенный пес! — гремел голос Морозова. — Умри!
От резкого перепада температуры трещали и рассыпались камни. Одежды Морозовых покрылись инеем и льдом, их губы посинели. Но я стоял так же, как и раньше, не сгибаясь от невероятного давления чуждой силы. Для нее меня не существовало, я отрицал саму возможность, что буду заморожен. Амулет на моей груди усиливал мою магию, непреложное правило, которое я диктовал миру.
И лед не мог меня коснуться. Они давили, вливали магию, осушая источники, но сколько бы они не давили, они не могли пробить мою защиту, потому что никакой защиты не было. Я просто отрицал возможность, что эта магия меня коснется.
По полю расползалась невыносимая стужа, мчались с невероятной скоростью льдинки. За пределами сферы Морозов формировал элементаля холода в виде невероятной силы дракона, но вместо сражения я рассмеялся.
— Это все, на что способны гении вашего клана? — полным яда голосом спросил я. — О каком превосходстве ты говорил, о какой мести? Я будто сражаюсь с детьми! Подумай над моим предложением, а я пока как следует побеседую с твоим сыном.
— Ублюдок! — взревел Морозов.
Весьма красноречиво.
— Сегодня я забрал только одного члена вашего клана, — обратился я к остальным. — Возможно, через пару дней я не буду столь же добр, и заберу жизни десятков или даже сотен. Пусть все Морозовы официально покинут клан, имущество отойдет империи, а высшее руководство будут судить под контролем менталистов. Завтра к этому списку могут добавиться новые требования, поэтому я бы на вашем месте поспешил согласиться.
Посмотрим, вспыхнет ли восстание. Насколько я знаю, никто не желает умирать, а красноречие руководства клана имеет свои границы, и смерть за главу в них не входит.
Глава 39
Я находился в горном осколке. Сидел на лавочке, которую от скуки сколотил Слава. Парень отыскал инструменты, починил их, заменив деревянные детали, и занялся строительством. Лавочка вышла кривая, но устойчивая.
Вот на этой лавочке я и размышлял, что мне делать с Михаилом Морозовым, которого гоблин под иллюзией невидимости пронес в дом, где я жил. Только вот прежде, чем я ответил для себя на этот вопрос, ко мне подошел Степан.
— Хочу кое-что показать тебе, если ты не против.
— Хорошо, веди, — поднялся я с лавочки.
— В вондере, — уточнил брат.
Я кивнул, и спустя пару мгновений оказался в его внутреннем мире, где давно не появлялся.
Когда я был здесь в прошлый раз, брат построил свой первый летающий остров. Над ледяной пустошью парила единственная каменная глыба. В этом мире царствовали холод и мертвенная белизна льда и снега.
Но теперь все вокруг преобразилось.
Я стоял на земле, через которую пробивалась первая трава. Ярко-зеленые листочки тянулись вверх, жадно впитывая солнечное тепло. Снег уступил место зелени трав и первым весенним цветам. Прислушавшись, я уловил звонкое журчание ручейка. В воздухе разносились радостные трели птичьих голосов. Одна из пташек пронеслась рядом со мной — слишком быстро, чтобы я успел ее рассмотреть.