Он растерялся и как можно сильнее вытянулся навстречу маленькой девочке. Но было уже поздно, ее пальцы разжались, и Лоти полетела вниз. Приземлившись, ее тело уже не двинулось, взгляд застыл, а на губах осталось Костино имя. Ему показалось, что в этот момент его сердце остановилось вместе с сердцем этой маленькой рыжеволосой девочки. Не хватило ведь всего мгновения. Она почти выбралась из этого мира, спаслась от ужасной участи быть поглощенной хаосом. Но видимо, мир не отпускает своих героев просто так.
Костины ногти впились в ствол, а скулы свело кислой болью. Еще одна смерть, в которой он повинен. По его вине погиб целый мир и ни в чем не повинные люди, но к смерти Лоти он не был готов. Это то, что никак не могло произойти. Так думал Костя.
И теперь перед его глазами лежало тело маленькой девочки, а метрах в двадцати Рая уже не шевелилась, окаймленная лужей крови. Собака не разжимала пасти, и лишь рев Путешественника раскатом ложился поверх всех остальных звуков.
Если бы не электрический треск, Костя бы так и не очнулся. Первоначальный пространственный разрез, созданный фонарями, затягивался. А вслед за ним вскоре должны были закрыться и все остальные порталы. Сделав над собой усилие, Костя отвел взгляд от собаки и вскарабкался на пару веток выше, чтобы приблизиться к пространственному разрезу, затягивающему в себя листву дерева.
Обхватив ствол, Костя вытащил из-за пазухи смятые листы – те самые черновики, что он вырвал из книги о Королеве. Он прекрасно помнил, что Гаситель Фонарей говорил о невозможности предугадать, в какой мир ты попадешь при перемещении. Но Костя решил рискнуть.
Он смял исписанную бумагу и провел ею вдоль наэлектризованного разреза, меняя тем самым портал. Когда свечение стало ярче, Костя, больше немедля, шагнул в разрез.
Эпизод 89
Предыдущий скачок в другой мир не запомнился. Потому Косте представлялось, что он перешагнет порог между мирами и словно войдет в соседнюю комнату. За этим порогом должен оказаться мир, о котором он грезил ночами, мир, где по-настоящему Костя ни разу не был. Он мог очутиться в королевских покоях или у старого сарая рядом с раскидистым деревом. Но его ждала пустота.
Разрез в оболочке мира выплюнул Костю в необъятное серое пространство, заполненное сгустками пыльного тумана. Ветки с листьями, которые засасывало в портал, обрамляли дыру, и Костя не успел опомниться, как разрез затянулся светящейся полосой. И теперь куски веток, отрезанные от своего мира, парили в неизведанном пространстве вместе с ним.
Вздох остановился, не доходя до легких, и Костя попытался схватить исчезающий проход, но светящаяся полоса растворилась между пальцами в пыльных завихрениях незнакомого мира. Под Костиными ногами не было земли, над головой не было неба. И в этой пустоте парня сносило от места, где только что находился портал в стариковский мир. Невесомость не позволяла управлять собственным телом, Костя барахтался в сером пространстве, но ничего не выходило. В горле саднило, и кашель вырывался из горла, пытаясь освободить легкие от серого тумана. Кружась вокруг своей оси, Костя различал оттенки, изменяющиеся тени, какую-то разницу в клубах серости. Он оставил попытки контроля и расслабился, пытаясь разглядеть хоть что-то. Но по инерции его кружило еще какое-то время. И лишь когда туман расступился, Костя понял, что из себя представляет место, в которое он попал. Его окружал не мир Королевы, да и не мир вовсе. А скорее вместилище для этих миров.
Костю уносило в сторону от огромного прозрачного шара, размером с целую планету, напоминающую стеклянный купол, за оболочкой которого изменялись города, рушились жизни и сгорали леса. Отсюда нельзя было разобрать деталей, но не оставалось никаких сомнений, что за мутным стеклом именно стариковский мир, который каждую секунду боролся за свое существование. Костя чувствовал его вибрацию и дыхание. Этот мир – живое существо, испытывающее предсмертные муки.
Серые клубы таяли и появлялись перед самым носом, будто привлекая внимание. Некоторые дымной струйкой убегали в сторону, словно старались отвлечь Костю. Но его взгляд был прикован к огромному прозрачному шару, в котором ломались идеи мира, ставшего ему почти родным.
Здания рушились, земля переворачивалась, извергая наружу колоссальную энергию такой силы, что внешняя стеклянная оболочка не выдержала, трескаясь и выпуская гейзеры света из образовавшихся дыр. Грандиозная сила заставляла шар сжиматься и деформироваться, выплевывая наружу деревья, корабли и самолеты. В дыры вылетали люди, и их оболочки иссыхали, выпуская души на свободу.