– Да, мне тоже тебя не хватало, – мужчина отступил на пару шагов и внимательно посмотрел на Нону, чтобы еще раз убедиться, что это она. – Но ты прав, я пришла за генератором.
– Тебе-то он зачем?
– Я не для себя, для Райки.
– Но он не работает, да и без двигателя у вас ничего не получится, – Кладовщик развел руками, будто этим жестом снимал с себя всю ответственность.
– Двигатель я уж как-нибудь сама раздобуду.
– Знаю я эти «сама». Даже не думай выходить из города.
– Канистра есть? – спросила девушка, затаскивая генератор на тележку.
– Я Райке в тот раз последнюю отдал.
– Это та, что с прокисшим молоком? – мужчина кивнул. – И на кой черт оно ей сдалось?
– Может, оладушки собралась делать?
– Оладушки говоришь? – Нона улыбнулась. – Хоть что-то на канистру у тебя есть похожее?
– Зачем тебе канистра? – удивился Кладовщик, осматривая тележку с кривым колесом, словно прикидывал, на что ее можно обменять.
– Из предположения, что двигатель для генератора будет бензиновый.
– У тебя еще двигателя-то нет. Не говоря уже о том, что все заправки в округе заброшены.
– Бензин достать все же проще, пусть будет, – Нона крепко взялась за ручку тележки и вышла из полуподвального помещения, хватая с полки у двери крупную пластмассовую бутыль, – я возьму это.
Нона посмотрела, есть ли что внутри, вылила остатки приторно-желтой жидкости на пол и попрощалась с Кладовщиком. На улице все так же светило солнце, и асфальт постепенно испарялся, плавясь под ногами. Она снова натянула на глаза очки с круглыми стеклышками и пошла вниз по улице, напевая песню и перекатывая тележку, что стала намного тяжелее, через бордюры:
«Когда ты прохожий, то люди чужие.
Их лица уродливы, когда ты одинок.
Если не хотят тебя, женщины злые.
И улицы, кажется, кривы, когда ты плох.»[1]
Пришлось выйти из города, чтобы найти хоть одну целую заправку, они уже давно не работали, а бензин был разворован. Нона шла уже несколько часов вдоль пустой трассы под палящим солнцем. Вокруг только голая земля.
Наконец-то на горизонте появилась заправочная станция, у Ноны даже в глазах помутилось от свершившегося чуда. Кирпичная постройка была немного разрушена, но три колонки остались целыми, даже шланги аккуратно лежали на залитом бетонном основании.
Девушка закатила тележку под навес и села на бордюр.
– Вот оно, счастье-то, – сказала Нона, после чего сняла кеды с пробитым резиновым носом, вытянула ноги вперед и разлеглась на засохшем газоне, с наслаждением вздохнув.
Прошло достаточно времени, тянуть резину дальше было некуда, тем более приближался обед. Нона прошлась вокруг колонок, естественно, они были не в рабочем состоянии, и никак нельзя было достать из них бензин, даже если он там был. Но девушка несколько раз босыми ногами залезла в большую желтоватую лужу, намочив носки. Теперь на них налипла грязь, но девушка не обращала на это внимание. Она присела на корточки, наклонилась к луже и принюхалась, а потом лизнула асфальт. Нона почувствовала маслянистый обжигающий вкус, язык защипало.
«Да, это бензин», – заключила она.
Чтобы как-то добыть тряпку, пришлось оторвать рукав от футболки, которая насквозь промокла от пота. Тряпка отправилась в бензиновую лужу и впитала часть вязкой жидкости. Теперь ее можно было выжить и тем самым собрать бензин. Итак, занимаясь протиранием асфальта то на корточках, то на корячках, Нона сцеживала разлитое топливо в бутыль. Процесс продвигался не так хорошо, как ей бы хотелось, но через несколько часов уровень жидкости, наконец-то, добрался до горлышка.
Встав с колен, Нона закручивала крышку, размышляя над тем, как бы красиво сейчас смотрелись оладушки на кухонном столе, освещаемые солнечными лучами. Она аж вздрогнула, услышав нарастающий рев мотора. Вдали появилось черное размазанное пятно, издающее помимо механического рева, рев человеческий и многоголосый. Обнявшись с бутылкой, девушка рванула за кирпичную стену, оставшуюся целой от разрушенной придорожной постройки. Незаметно, по крайней мере, ей так казалось, выглядывая, Нона разглядела черный пикап с выбитыми стеклами – честно говоря, она бы даже сказала, что машина когда-то горела, в таком она была состоянии. В машине сидело три человека: водитель и двое высунувшиеся наружу парня со стеклянными бутылками, из которых торчали тряпки. Эти люди что-то кричали и, не останавливаясь, проехали мимо, бросив те самые бутылки в желтоватую лужу у колонок.