Магию. Но я не стала говорить это вслух. Она знала так же хорошо, как и я, если не лучше, какой будет следующая цель Антона.
— Я ничего этого не предвидела, — пробормотала она, поглаживая лопнувший стол, как будто могла таким образом отремонтировать его. — Это было неестественно, такое же насилие того, кто мы есть, как и смерть Верити.
— Возможно, поэтому, ты и не предвидела, — сказала я. — Потому что этого не должно было случиться. Или, возможно, всё так, как ты сказала Люку, и ты видишь только результат, а не сам путь к нему.
— Возможно, — но это прозвучало неубедительно. — Как он?
Я бросила взгляд на Люка, который нахмурившись и с решительным выражением на лице, разговаривал с Домиником. Не нужно было слышать их разговора, чтобы понять, что он не из приятных.
— Он обеспокоен. И сердится.
— Ты рассказала ему.
— О магии? Он сам догадался.
— Мой умный мальчик, — вздохнула она. — Ты знаешь, что теперь будешь делать?
Она говорила не только о Серафимах или магии, и я ответила ей соответственно:
— Мы ещё над этим работаем.
— Так много направлений, — сказала она, проводя пальцами по сломанному дереву. — Но одно за другим, они для тебя закрываются. Времени осталось очень мало. А цена! Ты поймёшь, какую высокую цену заплатила, только когда будет уже поздно.
— Я прекрасно знаю, чего мне это уже стоило, — резко сказала я и подумала о лице Колина сегодня утром. — Мне жаль. Я не хотела, чтобы это прозвучало так враждебно.
Маргарет не ответила. Когда я присмотрелась к ней, то увидела, что её глаза были бледными и молочного цвета. Её слова были не пустой болтовнёй, а пророчеством.
Я слышала столько предсказаний, что хватит на всю жизнь. Теперь я хотела получить ответы.
— Чего мне это будет стоить, Маргарет? Назови цену. Скажи, как мне всё это остановить.
— Это нельзя остановить, можно только изменить. Ты не можешь спасти всех.
Я замерла.
— Кого? Кого я должна спасти?
— Ты не можешь, — сказала она, её руки нащупали мои. — Ты не можешь спасти всех. Ты должна слушать.
— Я слушаю. Прошу тебя, — умоляла я, — скажи, кто это. Скажи, как мне его спасти.
— Слушай, а потом говори, — она обмякла, в то время, как Люк уже нёсся вверх по лестнице, и мы вместе положили её на пол. Её кости казались хрупкими, полыми, как кости птицы.
— Я не понимаю, — сказала я, и учитывая мою беспомощность, меня всё больше охватывала паника. — Маргарет. Прошу. Я не понимаю.
Люк взял её руки в свои и что-то тихо пробормотал на французском, потом отошёл в сторону, пропуская к ней Доминика. Маргарет зашевелилась и открыла глаза.
— Со мной всё в порядке, глупый. Я просто упала. Это был тяжёлый день.
— Я отведу тебя домой, — ответил Доминик. Прежде чем затянуть её в Межпространство, он одарил меня вопрошающим взглядом.
— Что она сказала? — потребовала ответа Орла.
Я колебалась. Если бы я была наедине с Люком, я бы всё ему рассказала, но поведать об этом Кварторам показалось мне не лучшей идеей. Что, если слова Маргарет были последней подсказкой, и Паскаль разгадает правду о магии? Что, если один из них был тем, кого я, по словам Маргарет, не смогу спасти? Хотя она и сказала мне, что нужно говорить, но я не была готова рассказать им всё.
— Ничего, — ответила я. — Мы говорили о нападении и о Серафимах, и она сильно разволновалась. Это всё.
Они явно мне не поверили, но я одарила их моей самой невыразительной и неискренней улыбкой, больше не сказав ни слова. В конце концов, они отошли, чтобы продолжить надзирать за восстановительными работами, но с очевидным подозрением оглядывались на нас назад.
Люк, повесив плечи, сел на край сцены.
— Она оправится, — сказала я и села рядом. — Это было пророчество.
— Я так и подумал. Этот талант очень странный. Такой непредсказуемый.
— Как ты думаешь, что вызвало это видение?
В последний раз её транс спровоцировал всплеск магии. Однако сегодня таково всплеска не было.
— Может быть ты? Нападение? То, что она коснулась стола? — он недовольно фыркнул, глядя на разрушенный зал собраний. — К чёрту, я не знаю. Это Паскаль учёный, а ты ничего ему не рассказываешь. Со мной ты хочешь поступить также?
Я прижала колени к груди, обхватила их руками и ушла в себя, как черепаха прячется в своём панцире, как будто, если сохраню тайны, то смогу предотвратить катастрофу. Но я знала, что это не так и снова опустила руки, а ноги свесила с края сцены. Краем глаза я увидела разбитый стол, зазубренные края дерева, безжизненные символы. Язык магии был уничтожен.