На улице уже собрались солдаты Хорта. Вокс-офицеры со своими тяжелыми заплечными станциями и раскачивающимися антеннами были похожи на огромных жуков. Солдаты проверяли четтеры и мелтеры и делились на стрелковые группы. Желтые визоры отбрасывали яркие блики.
На вершине холма раскинулся непритязательный субулей, уже изрешеченный и основательно разрушенный обстрелами. У подножия, словно сплетение древесных корней, во все стороны расходились древние извилистые улицы Старого Города. С южной стороны до Хавсера доносился грохот обстрела, и случайные снаряды порой с воем пролетали над их головами.
Хавсер и Мурза провели в этом районе уже три месяца, пытаясь отыскать молитвенные шкатулки через сложные цепочки искателей и перекупщиков. По слухам, в этих шкатулках, согласно традициям местного протокрестового поклонения, хранились останки уважаемых личностей, живших до наступления Эры Раздора. В некоторых находили древние бумажные свитки и диски устаревшего формата. Мурзу больше всего тревожили перспективы перевода.
К настоящему моменту они получили две шкатулки. Сегодня, пока военные действия не вынудили их покинуть район, они надеялись добыть третью, и наиболее хорошо сохранившуюся. Реликвия уже шесть столетий находилась во владении и под охраной небольшой подпольной группы верующих, а сделанные девяносто лет назад снимки какого-то антиквара свидетельствовали о ее высокой ценности. Кроме того, в заметках антиквара упоминалось о значительном рукописном материале.
— Мои распоряжения выполнять беспрекословно, — предупредила их Василий, как говорила каждое утро перед отправлением в путь.
За пределами здания они передвигались только в сопровождении эскорта.
— А ты слышишь музыку? — спросил Хавсер.
— Нет, зато я слышала, что у тебя сегодня день рождения, — предупредила их Василий.
Хавсер покраснел:
— У меня нет дня рождения. Я хотел сказать, что лишь примерно могу назвать дату своего появления на свет.
— Этот день указан в твоем биофайле.
— Ты заглядывала в мое личное дело? — удивился Хавсер.
Она напустила на себя равнодушный вид.
— Я за вас отвечаю и должна кое-что знать.
— Видишь ли, капитан, день рождения в моем биофайле был записан воспитавшим меня человеком. Я найденыш, и день рождения может быть когда угодно.
— Угу.
— А зачем тебе это было нужно?
— Просто я подумала, что сегодня вечером, когда покончим с этим дельцем, мы могли бы пропустить по стаканчику за твое здоровье.
— Превосходная идея.
— Я тоже так думаю. Значит, сорок?
— Можешь поздравить.
— Ты выглядишь на тридцать девять, и ни днем старше.
Хавсер рассмеялся.
— Хватит любезничать, — вмешался Мурза.
На его адрес только что поступил еще один пикт от посредника. Это было очередное изображение шкатулки, на этот раз с открытой крышкой. Сам снимок был качественнее, чем все предыдущие.
— Он как будто дразнит нас, заманивает, — сказал Хавсер.
— Он говорит, что шкатулка надежно спрятана в подвале общественного здания в полукилометре отсюда. Она ждет нас. Он согласовал со старейшинами культа условия и размер вознаграждения. Они рады, что шкатулка будет переправлена в безопасное место, пока война не стерла город с лица земли.
— Но все же они не отказываются от вознаграждения, — заметила Василий.
— Это для посредника, а не для старейшин, — пояснил Хавсер. — Рука руку моет.
— Не пора ли двигаться? — резко бросил Мурза. — Если нас не будет на месте через двадцать минут, сделка не состоится.
Василий подала сигнал солдатам.
— А он очень нетерпелив, не так ли? — тихонько сказала она Хавсеру, кивнув в сторону ушедшего вперед Мурзы.
— Да, с ним такое случается. Он боится упустить возможность.
— А ты?
— Между нами есть существенная разница. Я хочу сохранить знания, любые знания, потому что любое знание — это лучше, чем ничего. А Навид, как мне кажется, стремится отыскать решающую информацию. Знания, которые изменят мир.
— Изменят мир? Как это?
— Я не знаю… Может, надеется обнаружить давно утраченные научные истины. Или забытые технологии. Или назовет нам имя бога.
— Я тебе скажу, как вы можете изменить мир.
Она засунула руку в пристегнутую на бедре сумку и вытащила сложенный пополам пикт-снимок. Солнечный день, улыбающийся подросток.
— Это сын моей сестры, Исак. В нашей семье все мужчины по традиции носят это имя. Она вышла замуж и растит детей. Мне пришлось поступить на военную службу. Всю свою зарплату за вычетом необходимых расходов я отсылаю семье. Исаку.