Ей богу, когда стреляют - не так страшно! Потому что когда стреляют - ты по крайней мере видишь откуда стреляют, ты можешь упасть, залечь. А когда вот так... когда не стреляют, но ту словно чувствуешь спиной, головой, всем телом чужой взгляд, перекрестье прицела - так намного страшнее.
- Заметил что?
- Нет. Теперь вон до того окна, дальше этажами пройдем. Я в этом районе лавку держал, все ходы-выходы знаю.
- Добре.
Когда Важанович выскочил, и неуклюже побежал к намеченному им дому - Милану показалось, что на той стороне, в одном из оконных проломов - именно так, не проемов, а проломов, что-то мелькнуло. Он прицелился - но выстрелов оттуда не последовало...
Снайпер?
Важанович уже скрылся в чернеющем небытием проломе окна, он наверное уже занял позицию - но Милан бежать опасался. Тот промельк в окне не давал ему покоя...
Рискнуть? Слишком много раз Милан Митрич видел, как рисковали - и оставались лежать в грязи...
Нет, он рисковать не будет. Кто ждет - не дождется...
Упав на землю, в жидкую черную кашу на месте улицы, Милан Митрич, загребая руками и хватая пересохшим ртом кислый от дыма воздух пополз вперед, стараясь ползти так, чтобы между теми стеклами и им был корпус подбитого танка. Справа коротко хохотнул пулемет, потом еще раз - а он полз, полз и полз, пока не подполз к самым стенам. Здесь дорога шла чуть под уклон и стрелять с первого или второго эта с противоположной стороны улицы было сложно.
Повернувшись, Митрич пополз вперед.
Ползти было больно - чего только не валялось на улице. Осколки кирпича, дерево, разбитое в щепки, куски стекла, об одно из которых он порезался. Но он полз вперед, полз и полз пока не наткнулся на сто-то мягкое, склизкое...
Это было тело. Обгоревшее, разорванное снарядом.
Передернувшись от отвращения Милан снова пополз, полз медленно, на каждый шаг, который в другой, нормальной жизни занимает всего то секунду времени у него уходило десять. Но он полз и полз, по метрам приближая себя к цели.
- Ты что? Я думал - с тобой все... - обеспокоенно спросил Важанович, когда Митрич перевалился в подвал, грязный как черт.
- Не дождутся.
- Тогда пошли.
Здесь уже Митрич прикрывал Важановича - более разворотистый пистолет-пулемет в доме более ценен, чем настоящий пулемет. От стены к стене они шли вперед, прислушиваясь к тому бою, что гремел за стеной.
Что с четой? Может уже никого нет и все бессмысленно.
- Стой! - шепотом сказал Важанович - дальше я пойду. Дай автомат...
Митрич принял привычный уже пулемет, перебросил ремень через плечо. Еще комнаты две и все - они будут на месте.
- Чисто... - Важанович обернулся и ...
Словно дракон дыхнул. Лавина огня ворвалась откуда то в комнату, сжирая все на своем пути. Это был не просто огонь. Это было живое, яркое, оранжево-желтое чудовище, оно было голодно и оно жадно лизало каждый уголок этой маленькой разгромленной комнаты, в бесконечных поисках пищи. Дерево, плоть, воздух - все шло в пищу, все было годно...
Все что успел сделать Митрич - это упасть на спину. Лежа на спине, он видел, как дракон ищет его, как он жадно облизывает стены в поисках пищи, как с отвратительным шорохом обугливаются волосы и от нестерпимого жара стягивается кожа на лице. Но у дракона было тоже свое время, несколько секунд - и дракон исчез, так же быстро, как и появился, оставив за собой чадящие стены, завесу дыма и мерзкую, отвратительную гарь...
Гарь от сгоревшего человеческого мяса.
Важанович был мертв, дракон спалил его. Он умер, как подобает четнику и мужчине - не выпустив из рук оружия и лицом к врагу.
Важанович умер. А он остался один. И должен был один сделать то, что рассчитывали сделать они двое.
На улице переговаривались, громко, на его родном языке. Хорваты - это те же самые сербы, только перешедшие в католичество, и язык у них почти не отличается. Просто удивительно, что мужчины этого по сути единого народа с такой ненавистью уничтожают друг друга.
На улице стукнул одиночный - кого то добили. Гавкающая, австрийская речь - а это, похоже, командование призывает подчиненных к порядку. Снова хохот, раздраженный крик. Понятно, что усташи сами не смогут организовать наступление, да еще с поддержкой танков. Здесь кадровые офицеры австро-венгерской армии, они и обеспечивают "Голубой Дунай". Танки тоже австро-венгерские...
Танки шли позади пехоты, поддерживая ее огнем - стандартная в городе тактика, австро-венгры не ценили усташей и боялись за танки. Скорее даже за танкетки настоящему танку такая танкетка с двумя тяжелыми пулеметами на один зуб...
Четник Митрич хладнокровно выждал в выжженной пламенем ранцевого огнемета комнате первого этажа, рядом со сгоревшим трупом своего друга, пока пройдет первый эшелон - усташи под командованием австро-венгров. В промежутке между первым и вторым эшелоном наступления приготовил пулемет с полным диском. И когда перед окном застучал мотор и зашуршали по разбитой мостовой гусеницы - он встал в полный рост и кинул гранату. Промахнуться с пяти метров по еле ползущему танку он не мог.
Громыхнуло, словно молния ударила в танк - и, не дожидаясь, пока австро-венгры, специальный пехотный отряд сопровождающий танки придут в себя, он выдал, особо не целясь длинную очередь из пулемета, свалившую сразу троих - один из солдат как назло решил прикурить у товарища, вместе они и легли. Со стороны улицы открыли огонь четники, воздух наполнился металлом и смертью, кто-то что-то кричал. Он перескочил через низкий подоконник давно выбитого окна, высадил непонятно по кому остатки диска в пулемете и бросил его, прижался на мгновение всем телом к теплому боку остановленного и подбитого им танка. Танк разгорался, боекомплект не взорвался, но попало хорошо - он стоял и мирно дымил, и броня его становилась все горячее и горячее. Бензиновый...
Командир второго танка принял решение отходить - он не мог понять, что случилось с первым танком и наверное решил что они напоролись на противотанковую пушку или динамо-реактивное ружье - по фронту. В этом случае самым разумным было - отойти и прикрыться вторым подбитым танком, а когда станет понятно, что вообще происходит и откуда ведется огонь - тогда уж и действовать.
Взвыв двигателем на высоких оборотах танк двинулся назад, попирая гусеницами истерзанную сербскую землю. Митрич хладнокровно дождался, пока танк не сдаст назад - и со всей силы метнул гранату туда, где билось сердце танка - бензиновый, легко вспыхивающий двигатель.
Рвануло - граната, топливный бак и еще одна граната, которую австро-венгерский солдат закинул за танк, не осмеливаясь идти и проверить что там. Горящий бензин пожирал танки, и нашедшие в них последний покой тела изнутри...
* прим автора - все описанные события имели место и в реальной жизни, только мало кто знает о них. Иногда автор изменил время, когда это происходило - потому что это альтернативная реальность и в первой мировой войне по обе стороны фронта состав участников был совсем другой. Только зная это, зная историю Сербии можно понять сербский народ. И восхититься его мужеством и несгибаемой волей.
** прим автора - Дмитриевич, Апис действительно говорил это.
*** И это правда, такой конгресс был в реальности.
**** В нашем мире детей Франца-Фердинанда и графини Хотек схватили гитлеровцы и поместили в концлагерь. В концлагере они заставили их ползать на коленях по плацу и вылизывать его языком, а потом плевать друг другу в рот. Но тем не менее - войну братья пережили.
***** Стреляют! Ложись! (сербск)
****** Анте Павелич, руководитель фашистской организации усташей и в нашем мире действительно носил такой титул. Виновен в смерти сотен тысяч людей, в основанном сербов. В 1945 году бежал в Мадрид, заочно приговорен к смерти за преступления против человечности. В 1957 году тяжело ранен во время покушения, после которого так и не оправился. Умер в пятьдесят девятом году в Мадриде в возрасте 70 лет.