- Как будто боеприпасов новых нет. Это тоже деньги.
- А эти все... не деньги? Просто наследник с его молодежью на всем новом зациклен, не факт что это хорошо, господа, не факт.
- Мы тоже работаем.
- Пусть армия сначала испытает все это. Для чего сразу нам-то начинать новую технику принимать? У нас цена ошибки - не в пример выше.
- Армия принимает, при чем тут армия?
- Нет, я все таки не пойму, господа - в чем суть? Получается вместо одного самолета - два, ударный и летающий пост управления. Но ведь ударный самолет уязвим не намного меньше, чем обычный стратег.
- Один пост может вести до четырех бомбардировщиков-беспилотников одновременно. Кроме того - пост сейчас так и так есть, просто он используется как летающий локатор и не управляет самолетами, а только передает им данные.
- А не получится так, что потеряем самолет управления - и потеряем разом четыре ударных. Сейчас хоть один - да прорвется.
- Ну да, а три - собьют. И надо будет операцию по спасению организовывать. Срочную.
- Но задача не будет выполнена!
- Вам, сударь, хорошо собакой работать: любого обгавкаете - без злобы заметил кто-то.
Танненберг не обиделся
- Нет, ну а что, господа - я не прав? Зачем всем разом то переходить на новую технику? Где горит?
- Кажется, летит... - сказал кто-то. У всех, кто служит в стратегической авиации слух острый, без этого никак.
- Строимся, господа строимся.
К удивлению строящихся офицеров, показавшаяся на горизонте точка, превратилась не в белый, несколько медлительный четырехмоторник представительского самолета, которым пользовался Государь. Точка приближалась к полосе с чудовищной, недостижимой для турбовинтовика скоростью - и самые глазастые уже разглядели "Кобру". Так, из-за характерной формы кабины, чем-то напоминавшей раздувшую капюшон кобру, прозвали сверхзвуковой бомбардировщик Северского С-34. Пройдя на предельно малой и оглушив всех оглушительным ревом турбин, самолет начал заходить на глиссаду*.
- Строимся, господа, строимся!
- Где трап! Трап, Бунчук, убью!
- Да на кой там трап?!
- Поговори!
- Включать?
- А Бог его знает.
- Значит, включаем...
Пилот остановил самолет виртуозно - в паре десятков метров от выстроившихся в несколько каре военных. Трап и в самом деле здесь не был нужен - у этой модели самолета бронированный фонарь отстреливался только при катапультировании, а в штатных ситуациях, экипаж поднимался на борт и покидал машину через небольшой люк с лестницей рядом с передней стойкой шасси.
- Наследник...
- Цесаревич!
Хоть это было и не по чину - пока - начальник авиабазы все равно махнул рукой - и над степью поплыли величавые, хорошо знакомые каждому русскому человеку звуки "Боже, царя храни..." в исполнении симфонического оркестра балета его Императорского Величества в Санкт Петербурге.
Это и в самом деле был Цесаревич Николай, наследник престола Российского. В противоперегрузочном костюме, чуть усталый, но хорошо всем знакомый и узнаваемый с первого взгляда - выдавали "романовские" синие глаза.
В последнее время, Государь, озабоченный ростом новых угроз в мире дал Цесаревичу большую свободу в поисках ответов на эти угрозы. Мир менялся - и менялся в далеко не лучшую строну. Обозначить эти изменения какой-то короткой фразой было сложно - но возможно. В новом мире никто никого и ничего не боялся.
Всю вторую половину двадцатого века мир жил в страхе перед атомным апокалипсисом, перед сжигающим дотла Землю огнем, перед Судным днем. Этот страх, родившийся в сорок девятом, примерно до конца восьмидесятых только нарастал. Причем львиная доля этого страха приходилась на развитые страны - в российской империи боялись намного меньше. Все дело было в том, что в странах, где Государь не может сам распоряжаться бюджетом, гражданам (или подданным, в Великобритании и Австро-Венгрии бюджет утверждался парламентом и рейхсратом соответственно) нужно было как то объяснить, на какие такие цели военные ведомства просят все больше и больше денег? Для чего строятся сотни бомбардировщиков, для чего нации нужны ракеты. Апофеозом всего было знаменитое "в лесу живет медведь"** Рональда Фолсома и программа СОИ - программа звездных войн. Программа эта (лазерные спутники-перехватчики на орбите и баллистические двухступенчатые ракеты-перехватчики на земле) была введена в полном объеме в строй в девяносто четвертом, из-за нее Североамериканские соединенные штаты стали крупным должником Японской Империи - но снижения уровня угрозы это не дало. В том же девяносто четвертом - синхронно! - Российская империя завершила консервацию последней шахтной установки баллистических ракет. Их место в стратегической ядерной триаде заняли БРВБ - баллистические ракеты воздушного базирования, огромные контейнеры, сбрасываемые с самолетов на высоте восемь-десять километров и там же, в воздухе отрабатывавшие старт. Часть функций сдерживания передали БЖРК - боевым железнодорожным ракетным комплексам, внешне ничем не отличимым от обычных железнодорожных составов. Обе эти системы роднило одно - внезапный запуск из произвольной точки пространства, что усложняло задачи перехвата на порядок. Одно дело - заранее математически просчитанная траектория полета и спутник - в наиболее выгодной огневой позиции, и совершенно другое - пуск ракеты из любой точки необъятной России, да еще хуже - с восьмикилометровой высоты, когда на получение разрешения и прицеливание остаются не минуты - секунды. Короче говоря - Стратегическая оборонная инициатива если кому то и обернулась пользой - так это парням из Бурбанка***, пополнившим и без того солидные банковские счета новой порцией бюджетных средств.
Вот и снимали фильмы типа "Русский рассвет" где толпы оккупантов в ушанках и валенках вторгаются в Америку и расстреливают детей в колясках. Вот и писали статьи - одна страшней другой. Россия - под пятой диктатуры. Россия - несвободная страна, русские привыкли жить рабами и хотят сделать рабами весь цивилизованный мир. Русские - готовы ударить в любую минуту, ведь решение о войне и мире принимает Государь единолично****.
А вот в девяностые пошла разрядка - без шуток, самая настоящая разрядка. Все дело было в том, что бояться перестали сами люди. Простые, обычные люди.
Почти всю свою историю - начиная с того момента, как закутанный в шкуры неандерталец поднял камень, чтобы ударить сородича, и заканчивая мировой войной человечество воевало. Воевало долго и жестоко - стоило только вспомнить Столетнюю войну между Англией и Францией длившуюся на самом деле сто четырнадцать лет, и едва не сведшую в могилу оба государства. В коллективной памяти человечества копились воспоминания о войнах, о мучениях, о разорениях, когда все приходилось начинать сначала, на пепелище. О войнах, когда забирали на войну всех взрослых мужчин - а возвращалась хорошо, если половина - ведь тогда воевали преимущественно холодным оружием. О массовых казнях побежденных, о разорении городов и угоне детей в рабство. Весь этот страх копился столетиями, и люди - все до единого - боялись войны.
Последние же семьдесят лет войны не было. Это бы ненормальный, атипичный период времени в истории человечества, когда все простые люди в течение длительного периода времени чувствовали себя в безопасности. Последняя массовая война - Мировая - отгремела в начале двадцатых. Потом пришел период малых войн, восстаний и освоения новых территорий - это было опасно, но это касалось далеко не всех. В пятидесятые наступило время так называемой "ядерной паузы" - когда наличие оружия немыслимой доселе мощи, ядерного оружия, и наличие межконтинентальных средств его доставки - сделало любую войну между сверхдержавами самоубийственной. И сейчас, к началу двадцать первого века в мире не просто родилось два поколения, не помнящих и не знающих что такое война - но и не осталось почти никого, кто бы мог рассказать о том что такое настоящая война. Страх перед войной начал отдаляться.