Второй самолет стоял сейчас в самом начале длинной взлетной полосе и на его спине словно выросли еще одни крылья - черные, словно крылья падшего ангела, изгнанного господом из рая. Летающее крыло было просто огромным, по размаху крыльев оно решительно превосходило самолет носитель. У этого летательного аппарата не было фюзеляжа, не было кабины, не было хвостового оперения - только огромное крыло, два воздухозаборника спереди и два сопла сзади. Североамериканцы подозревали о его существовании и даже дали ему название "Призрачный всадник". На самом деле тема эта проходила в конструкторском бюро тяжелых бомбардировщиков Сикорского как Факел, в бумагах беспилотный стратегический бомбардировщик обозначался как Б2010 - бомбардировщик две тысячи десятого года.
Обычной проблемой стратегических бомбардировщиков, ставящих их в заведомо проигрышную позицию по сравнению с ракетами, было топливо. Запас топлива. В ракете запас топлива выгорает, запуская ракету - потом она сама идет по баллистической траектории, расходуя заданный разгонными и маршевыми двигателями импульс. Бомбардировщик нужно поддерживать в воздухе часами, при этом возможность для дозаправки у него будет не всегда, заправщики могут и сбить. Чем больше на бомбардировщике запас топлива - тем мощнее нужны двигатели для поддержания его в воздухе, чем мощнее двигатели - тем больше они потребляют топлива. Замкнутый круг. И когда Стратегическое авиационное командование выдало техническое задание на новый самолет - дальность беспосадочного перелета без заправки тридцать две - тридцать пять тысяч километров, получившие копии этого задания научно-технические разведслужбы противника написали свое заключение: в течение ближайших десяти-пятнадцати лет нового русского стратегического бомбардировщика можно не опасаться. Задача имеет решение только если применить ядерный двигатель, такие эксперименты велись - но были прекращены.
Русские справились за четыре года.
На самом деле решение этой задачи было до невозможности простым - нужно было просто поделить самолет на две части. Первым взлетает самолет-носитель, часть пути преодолевается за счет его двигателей и его запаса топлива. Далее, когда запасы топлива на самолете-носителе подойдут к концу - ударный самолет отделяется от носителя и выполняет свою задачу. Причем и самолет носитель и ударный самолет можно было делать на базе существующих. Носитель - в его роли может сыграть любой тяжелый транспортный самолет, у которого вместо полезного груза будут установлены дополнительные топливные баки. Ударный самолет - это переработанный в беспилотный тяжелый бомбардировщик "Хортен-90", выполненный по схеме "летающее крыло". Бомбардировщик - невидимка, не обнаруживаемый радарами ПВО противника, да еще и с генераторами радионевидимости. Он может отделиться от самолета-носителя, преодолев три четверти пути до цели - и начать полет с полными баками горючего. По расчетам конструкторов, если единственной полезной нагрузкой носителя будут дополнительные топливные баки - то можно было добиться радиуса действий "спарки" равного двадцати пяти тысячам километров без дозаправки. То есть - пятьдесят тысяч в один конец. На фоне этого британские Викторы и североамериканские Тени с Блэкджеками выглядели... не очень.
И единственной технической проблемой было - обеспечить надежность сцепки и расстыковки, в том числе при маневрировании самолета-носителя. Но если Российская Империя была космической державой и решала вопросы стыковки-рассыковки космических кораблей на орбите. Стыковочный аппарат орбитальной космической станции и взяли за основу при разработке механизма расстыковки в воздухе.
Генерал посадил в самолет-разгонщик самый опытный экипаж, такой, какой эту махину и на земляную площадку фронтового аэродрома посадит. Взлет при таких погодных условиях - слепой, считай - они тоже отрабатывали. Но все равно - ведь императорский смотр...
Самолет занял исходную для взлета, дворники метались по остеклению кабины, разгоняя заливающую их воду. Дождь лил стеной...
- Двигатели в рабочем режиме. Закрылки исходное положение приняли - доложил второй пилот
- На полосе чисто. Мы на исходной - доложил штурман потому что ему лучше было видно.
Придется взлетать с ускорителями, нормального разгона не получится Если хоть один не сработает - тяга будет неравномерной, самолет на полосе не удержать. И тогда...
Лучше не думать что будет тогда.
- Игла, я Звезда-один. Занял исходную, все системы стабильны. Прошу разрешения на взлет.
- Звезда-один я Игла. Сектор взлета свободен. Ветер десять-двенадцать метров в правый борт, порывистый, сильные осадки. Нижняя граница облачности пятьдесят, верхняя - две триста. Погода ниже метеоминимума****. Взлет на ваше усмотрение.
Диспетчер привычно подстраховался. Командир же страховаться не собирался - он всю жизнь жил как под куполом цирка, балансируя на тонкой проволоке - и не хотел жить по-другому.
- Игла, я Звезда-один. Принял решение на взлет.
Уверенной рукой, командир двинул секторы тяги двигателей - РУДы - вперед, ориентироваться приходилось больше по наитию - они словно плыли в воде.
- Сто!
Машину чуть водило по полосе, оставалось только парировать тягой двигателей и молиться. Управлять самолетов на земле очень непросто, его передняя стойка не поворачивается как у автомобилей, все маневры производятся либо с помощью аэродромного тягача, либо - двигателями. На скорость сто километров в част все это превращается в безумный аттракцион.
- Сто восемьдесят!
Ревущий ветер бьет в кабину огромного лайнера, струи дождя размазываются в сплошную пленку на стеклах.
- Двести двадцать! Точка принятия решения!
- Продолжаем!
Ускорители сработали так, что даже в двухсоттонном разгонщике это почувствовали
- Идем влево!
- Держи! Парируй рулями.
На такой скорости рули высоты уже помогают маневрировать машине. Самолет управляется с задержкой - парусит огромная конструкция второй ступени на спине машины.
- Закрылки пятнадцать!
- Есть закрылки пятнадцать! Механизация включена!
Темной полоской, в залитом дождем остеклении чернел горизонт. Вылететь с полосы проще, чем, кажется.
- Двести семьдесят!
- Мы сходим с полосы!
- Двести восемьдесят! Отрыв!
Матерясь (потом ему сказали, что матерился он не про себя, а во весь голос), командир экипажа принял штурвал на себя - и почувствовал, как самолет медленно задирает нос.
- Есть отрыв! Мы в полете.
Генерал, наблюдавший с вышки за кренделями разгонщика несмотря на дождь, снял с головы фуражку, перекрестился. Этот взлет отнял у него год жизни, не меньше. Полоса, с которой они взлетали была предназначена для посадки многоразовых космических кораблей, она была большой и широкой. Но все равно - у тех, кто наблюдал за взлетом, не раз замирало сердце.
- Пять метров. Десять метров. Скорость двести девяносто.
- Закрылки пять.
- Есть закрылки пять.
- Двадцать метров. Двадцать пять метров.