Прекрасное лицо Элиаса стало мрачным и суровым, но от этого не менее красивым. А его глаза, светящиеся в темноте, словно два светлячка, так и вовсе манили к себе. Если бы не эта невеселая ситуация, Люба бы уже давно к нему на колени запрыгнула. Обычно она так на мужиков не велась, но от Элиаса исходила некая сила, которая действительно манила и подчиняла. Даже Минрен ерзал и старался на дракона не смотреть прямым взглядом!
— Увы, но долго ждать не придется, — мрачно прозвучали слова Элиаса. — Война, что прогремела двадцать лет назад, тому подтверждение. Скажи, Минрен, что стало ее причиной? — вдруг спросил дракон.
Минрен похлопал глазами. То ли он удивился, что к нему обратились, то ли что Элиас каким-то образом узнал его имя, хотя маг его не называл.
— В Рокшале маги образовали секту и поклонялись Слепой диве Сае. Некромантия запрещена во всех королевствах, поэтому начались конфликты. Рокшальцы утверждали, что изучают древнее искусство врачевания, которая в свое время практиковала сама Сая, но в итоге их все равно разоблачили, — принялся отвечать Минрен, словно школьник у доски. — Королевства разделились на два лагеря: одни требовали, чтобы Рокшаль избавился от запретных книг и магов, что уже обучились некромантии, а другие хотели познать тайное и могущественное искусство воскрешения мертвецов. Напряжение между двумя сторонами росло и в итоге вылилось в войну.
Дракон кивнул. Это он и хотел услышать.
— Такова общепринятая версия тех событий, — Элиас откинулся на спинку, но более осторожно, чем Люба. — На самом же деле все гораздо сложнее. В королевстве Рокшаль действительно процветало учение Слепой дивы Саи о некромантии, но его использовали лекари для лечения эпидемии, которая и без того выкосила половину населения. Маги действовали тайно, понимая, что рискуют навлечь на себя гнев всего Данелида, но Рокшаль вымирал и был в отчаянии. Печальным положением королевства воспользовались последователи Безликого. После распада Белого Круга они свято верили в возвращение своего божества. Это они распустили слухи о том, что в Рокшале появились последователи Слепой дивы Саи. Все внимание мира было приковано к Рокшалю, в то время как настоящие сектанты искали способ открыть путь в Бездну для своего бога.
— И как, открыли? — с опаской спросила Люба, забираясь на огромный стул с ногами.
— Скорее, сделали несколько дыр, — ответил Элиас, мрачнея еще больше. — Это все равно, что дырявить стену, удерживающую поток реки. Из маленькой дыры будет идти небольшая струя, но сильная. А если дыр будет слишком много, стена рухнет, и река высвободится. Последователи Безликого всеми силами стараются разрушить эту стену и впустить Бездну в Данелид. И они знают, кто может им помешать.
Последние слова Любе не очень понравились. Да и взгляд дракона был весьма красноречивым. Люба не настолько глупа, чтобы не понять, что речь о ней и Надин. Тут куда ни ткни, все сводится к Эльме и Арианне. Даже оракул не нужен!
— Поясни, — все равно попросила Люба. Чем больше сведений выдаст дракон, тем меньше Люба потом будет удивляться.
— Эльма и Арианна никогда не были врагами для жителей Данелида. Очернять их имя начали последователи Безликого. Почему вдруг славная воительница Эльма стала девой-разрушительницей, грозой мира и спокойствия? Кому или чему обязана столь скверной репутации?
А ведь Минрен что-то такое говорил! Почему-то в одночасье весь мир начал считать Эльму врагом, хотя ранее ее почитали как славную воительницу и грозу чудовищ. Неужели так действует пропаганда последователей Безликого? Они, зная, что дочери Гвиндолин способны уничтожить их бога, решили всеми способами заклеймить Эльму, отделить ее от сестры. Конечно, легче всего представить в роли злодейки ту, у которой всеразрушающее копье, нежели созидающий щит!
— И вот к чему это привело, — Элиасу, который, возможно, знал сестер лично, такой расклад тоже пришелся не по душе. — Последователи Безликого исказили правду. Теперь имя Эльмы, дочери Гвиндолин, отмечено тьмой на страницах истории. Людям всегда нужны злодеи, на которых можно показать пальцем.
Любе стало зябко. Она подтянула ноги и обняла себя, уткнувшись лбом в грязные коленки.
«Хочу проснуться…»
Удивилась ли она, признав себя перерождением Эльмы, девы-разрушительницы? Нет, конечно. У Любы всегда была тяга к разрушениям. Минрен, может, и сомневался, а Люба-то точно знала, кто она из двух сестер. Но несмотря на столетия, на протяжении которых сектанты очерняли имя Эльмы, обе дочери Гвиндолин остались сестрами. Значит, ни сила предназначения, ни пророчество, ни сектанты не смогли изменить Арианну и Эльму. Они остались все теми же девами. Может, они и смогут одолеть Безликого?..