«Ты пожалеешь, что взялся за эту работу».
О своей клятве я помню. Тяжелым грузом она опускается мне на плечи, а потом, так и не найдя иного выхода, проваливается куда-то в желудок. Я не позволяю себе забыть о своем обещании, но всякий раз, уже приготовившись к открытым действиям, сталкиваюсь с до боли банальной проблемой: а что я, собственно, могу сделать? Поцарапать его машину? Жалко, да и эта красотка не виновата в том, как ведет себя ее хозяин. Обвинить в плохом исполнении своих обязанностей? Нужны доказательства, а такой упрямец, как Айден, не даст повода для их появления.
Мое отношение к нему не изменилось. Однако той решимости, которая кипела во мне в момент стресса, теперь оказывается недостаточно. Сложно намеренно враждовать с безэмоциональным человеком. Это все равно что пытаться забить гол с обратной стороны ворот.
Софи уверена, что я стала заложником наконец проснувшейся совести. Может, так и есть. Все же я не вселенское зло, и, наверное, это нормально, что жму на тормоз в своих пылких намерениях. А может, просто признаю, что тот конфликт с Пирсом был глупым и закончился бы очень плохо, если не вмешательство Айдена.
Вскоре мне становится совсем не до этих размышлений. Потому как одним из вечеров, когда мне удается поужинать в компании отца, он вдруг заявляет:
– Завтра к нам приедет Шарлотта. Думаю, пора познакомить вас.
Кусок стейка комом застревает в горле. Я насильно проглатываю его и медленно тянусь к бокалу с водой. Отпив несколько глотков, я тихо отвечаю:
– Чудесно. Постараюсь показать себя с лучшей стороны.
Отец благодарно улыбается и возвращается к смакованию своей порции.
– У нее тоже есть дочка, – рассказывает он как бы между делом. – Я подумал, будет неплохо, если она тоже приедет. Она чуть младше тебя, но вы же найдете общий язык, верно?
Мое воображение тут же рисует жуткие картины девушки-бунтарки, одетой в кожаное, с гитарой наперевес, которая сотрет меня с лица земли, если я покажусь ей заурядным и скучным человеком. А именно таким я и являюсь.
– Конечно, – я натягиваю улыбку.
– Тогда будь готова к двум.
– Получается, у тебя будет выходной?
– Да. – Папа улыбается и облокачивается на спинку стула.
Не могу отделаться от мысли, что за все это время он ни разу не взял выходной для знакомства со мной. Я быстро отметаю глупую детскую обиду и напоминаю себе о том, что весь окружающий нас достаток не мог появиться просто так. Хорошая работа всегда подразумевает минимум личного времени. Не мне судить, стоит оно того или нет.
В глубокой задумчивости провожу весь остаток ужина. Когда папа встает из-за стола и желает мне доброй ночи, я вяло киваю. Домучиваю уже давно остывший стейк, допиваю горьковатый черный чай и виновато поглядываю на так и не тронутый десерт.
Ночью я почти не сплю. Даже давно знакомым кошмарам недостаточно того времени, на которое я успеваю провалиться в дрему – едва туманные картинки начинают появляться в моем подсознании, вздрагиваю от вибрации телефона. Так быстро хватаю его, будто бы будильник сиреной орет на весь дом, хотя его тихая, мягкая мелодия едва ли способна разбудить среднестатистического человека.
После завтрака я поднимаюсь обратно в свою комнату, встаю перед раскрытым шкафом и с тяжелым вздохом принимаюсь за создание образа нормального человека. На это у меня уходит все оставшееся время. Из комнаты я выхожу уставшей и выбитой из колеи. В черной блузке наверняка выгляжу так, будто бы собираюсь ехать на похороны. Хорошо, если не в главной роли.
Столкнувшись с напряженным взглядом Айдена, я, кажется, впервые различаю в нем нотку тревоги. Значит, выгляжу очень паршиво. Остается надеяться, что улыбка спасет положение.
– Отец звал тебя к столу, – оповещает телохранитель и освобождает проход по коридору. – Они ждут.
Сглотнув, направляюсь к лестнице. Если скажу, что у меня не дрожат колени – я совру.
Еще из холла слышу ее тихий смех. Слова отца неразборчивы, но голос его звучит весело и мягко. Я застываю на ступеньках в нерешительности и вздрагиваю, когда ладонь Айдена касается моего предплечья.
– Можем войти вместе, – тихо и бесстрастно предлагает он.
Я впервые испытываю к телохранителю что-то похожее на благодарность. Кидаю быстрый взгляд на его лицо и сталкиваюсь с непроницаемым выражением темных глаз. Пожалуй, этот человек начинает ассоциироваться с постоянством и ощущением, будто бы все под контролем. Пусть и не под моим.