Он пробирался сквозь этот бурлящий поток человеческих фигур, как ледокол, пробивая себе путь, отталкивая в сторону тех, кто, не видя и не слыша ничего вокруг, преграждал ему дорогу. Безумная толпа, лишенная разума, как рой, теперь подчинялись другим законам. Они жались один к одному, затем, спустя мгновение, как разнополярные частицы, отталкивались, устремляясь в другой конец.
Наконец, когда большая часть пути была преодолена и люди уже не так сильно мешали ему, Горг вдруг увидел как лампы на самом верху купола стали нервно мигать. Светомузыка остановилась и толпа, ощутившая нечто странное, остановилась, оглядываясь по сторонам.
Мелодия продолжала бить по перепонкам, но теперь ей было не суждено привлечь внимание сотен человек. На сцену выходила другая фигура. Поднявшись на импровизированный помост, женщина выбросила руки вперед и закричала так сильно и пронзительно, что отголоски этого возгласа пулей разлетелись по огромному пространству, зазвенев как камертон.
Зал громко подхватил крик женщины и многократно усилил ее голос. Стены и потолок словно ожили от неистового крика сотен людей, соединивших свои голоса.
Оливия широко раскрыла руки. Ее грудь, мышцы, все тело было возбуждено, нервы натянуты, как струны, а душа была готова выпорхнуть наружу и раствориться во все еще висевшем в воздухе эхе.
Горг сразу узнал ее. «Наставница», «Прародительница», «Вещающая». Какие только прозвища и имена не давали ей люди, хотя бы раз побывавшие здесь и ставшие свидетелями ее силы, которая каждый вечер заставляла толпы людей безропотно слушаться ее и тонуть в бездумных танцах.
Он знал это. Знали это все. Она сплотила людей, заставила их поверить в то, что так долго пыталось искоренить из сознания людей правительство. Убедила людей, что они сила, что они не винтики, работающие по воле невидимого хозяина, а личности, со своими мечтами, желаниями и стремлениями. Она воодушевила их и… тем самым стала объектом самого пристального внимания.
Двенадцать попыток покушения окончились провалом. Ее били ножом, стреляли из пистолета, поджигали квартиру, где жила Оливия, но женщине каждый раз удавалось чудом избегать смерти. Люди еще сильнее поверили в нее, и с каждым днем их становилось все больше.
Недалеко находился бар. Открытое помещения было огорожено от танцпола и почти битком набито посетителями. Рабочие, горняки и простой люд спускали здесь все, что было в их карманах, не оставляя на завтра и копейки на проезд. Все было погружено в алкогольный угар.
Горг видел их глаза. Остекленевшие, потерявшие последние человеческие признаки, они превратились в нечто искусственное, не похожее на то, чем одарила этих людей при рождении мать-природа. Они стали другими… и вместе с ними менялись и люди.
Бармен молча стоял на своем месте. Его лицо выражало абсолютное спокойствие ко всему происходящему. Коротко стриженный, с ярко-желтыми, почти соломенными, волосами он смотрел на приближавшегося к стойке мужчине, медленно протирая стакан.
— Двойной, как обычно.
Через мгновение емкость со ржаво-коричневой жидкостью уже находилась перед ним. Противная на вкус, она напоминала что-то среднее между теплой водкой, простоявшей на открытом подоконнике в разгар лета, и рыбьим жиром. Но выбор в этом заведении был невелик и, сглотнув солидную порцию слюны, он поднял стакан и резко опрокинул его, опустошив всего за три глотка.
— Она сегодня великолепна.
Бармен заговорил не отрываясь от чистки. Его взгляд был направлен вперед.
— Может быть.
— Ты не веришь в ее слова? В то, что она говорит?
— Я мало во что верю. — ответил мужчина, все еще пытаясь заглушить мерзкое послевкусие от проглоченного напитка.
— А в себя?
— Наверное, это единственный человек кому я еще могу доверять.
Наступило молчание, которое вскоре заполнилось гулом ликующей толпы. Оливия, не жалея сил и эмоций, произносила пламенную речь. Высокая женщина с карими, как корица, глазами была подобна катализатору, возбуждавшую всех присутствующих и заставляя смотреть на нее не отрываясь.
— Настало время, братья! Время неподчинения. Время свободной мысли. Время свободных людей!
Она снова вскинула руки к каменному потолку и огромное пространство вновь наполнилось криками людей.
— Вы здесь потому, что всем вам надоело быть теми, кем вас поставили быть. Вы хотите быть другими Я вижу это. Я знаю это! Много лет назад я была такой же как и вы. Но наступило время и озарение снизошло на меня. Я стала видеть истинную суть происходящего, его настоящую начинку.