и в безлюбье вид веселее хлева.
Что же ты мотивчик о том, двуногом,
все заводишь - с сердцем, смещенным влево?
8
Шутка ли: вот-вот тысячелетье
телом Антиноя канет в ил
Нила... Как могу не пожалеть я
всех его папирусов, чернил,
стилосов?.. Не потому ли Тота
мордочка является из тьмы,
что разъято море, как ворота,
но полны смятением умы?
Ах, когда бы просека лесная!..
Как оставим лары на песке?..
Будущие истины Синая
Моисею светят вдалеке...
Но уже мешаются с рыданьем
Аонид вокзальные свистки, -
и недостижимым ожиданьем -
обещаньем, но не обладаньем -
невозможно выместить Тоски.
9
Нет, не мы с тобой, а Лиай и Феб
в вертоград кудрявый на берегу
забрели... У нас-то скорей - вертеп:
ты в окошко выгляни - всё в снегу. .
Охлади, дельфин, - и согрей, Загрей!
Так привыкли греки - вино, вода...
Но звезда иного Слияния - у дверей:
пастухи небесные, их стада...
Аристотель - долу, горе - Платон.
Ватикану нужен лишь бойкий клип...
На закате боги, взглянув в затон,
в отраженьях лиц своих не смогли б
отыскать различий, - и золотой
зной сменился холодом в серебре...
Погоди печалиться, брат, - постой:
о весенней вспомни страстной заре.
10
Так касались губы ее гобоя,
я не знаю, полой тоски кларнета,
что сравненье розово-голубое
с языка едва не слетало: это...
флорентийские голуби, бог с тобою!..
Погляди: в ладони блестит монета.
У нее есть аверс и реверс... Две лишь,
созерцатель, версии допустимы...
Я болтаю глупости, чушь ты мелешь -
сантиментов наших смешны сантимы...
Одного лишь гуртиком не разделишь -
в-красоте-рожденного Диотимы.
Не постель - триклиний у нас. Зевает
безработный Эрос, прослушав фразу.
Никакие речи не обвивают
правды, ртам беззвучным доступной сразу. .
Как узнаешь: пьет она, выдувает,
утопая в музыке, - воду? вазу?
11
Танатос и Эрос за нами, братья-
близнецы, в обнимку шагают следом -
милые тинейджеры... Смысл объятья
их, увы, ни мне, ни тебе неведом.
И о чем там шепчутся - не хочу узнать я -
круглоглазым звездным эгейским летом
эти два не в меру радостных пионера...
Геллеспонт Леандр переплыть стремится,
предвкушая розовый трепет Геро:
огонек мерцает; в груди теснится,
распирая ропот по жилам, сфера;
путеводным сором волна лоснится...
12
Лишь улыбчивый слепок всего того,
что томило сердце, влекло уста,
наполняло зрение... Все мертво.
Только сон пустого листа.
Никогда не скажет уже простых
слов, причислен к сонму камней.
Леденеет вена, немеет стих.
Обладай, властитель, имей!..
От Бриганция до Трапезунда все
города уставлены сном -
синеватым дымом во всей красе,
красотой в ознобе сквозном...
А бумага - она смоляной пушок,
жар касаний, запах кудрей
сберегает разве? Ответь, дружок.
Ну, соври, если "нет", скорей...
Каменел, но, тая потом, слабел,
словно голос. Мускулом пел...
Что ему теперь глиптотек пробел
и немого мелоса мел?
13
Так себе - спецовочка, кителёк
для души, скажем, альфа-вида...
Еще есть бета-
вид... Ну, до обидного недалек
сочинивший это,
заронивший тлеющий уголек...
Как уйти от грубого трафарета?
Почему нам выпал с тобой орел,
а вот этим, жалобно-близким, - решка?
Почему я зрение вдруг обрел
не в низинах греческого орешка,
а в горах, окутанных в ореол
туч... Не кара даже и не насмешка,
к сожаленью, - случай... Вольно случать
Скотоводу им порожденных тварей...
О, на всем такая лежит печать
пустоты, что крикнуть хочу: "Глоссарий,
замолчи! Что тут толковать! Молчать,
Музы! Слаще ль тленье от ваших арий?.."
14
Все завесы, занавесы, кулисы,
погляди, разодраны в этом зале.
Все слова рассыпаны. Нет Алисы -
в Зазеркалье... Прежде мы осязали
плюш... Руины лишь, кипарисны тисы.
И уютней, кажется, - на вокзале.
Как мне жаль витых, полутемных лестниц,
осторожной нежности, пылкой краски
на ланитах трепетных тех прелестниц,
танцовщицы-лексики в полумаске -
Афродиты - вестниц!
Арлекина жаль мне, и Коломбину,
и Пьеро... Раскиданы их наряды...
Как футляр разрушенный я покину,