Донцова Дарья
Созвездие жалких псов
Дарья Донцова
Созвездие жалких псов
Роман
Анонс
Волей рока я - Евлампия Романова, опять втянута в расследование загадочного убийства соседа по даче академика Славина. Убили его в кабинете Акадeмии высшего образования. Он был там один. Причем вначале его застрелили, а потом, уже мертвого, ударили ножом. Говорят, Славина любили все. Даже его многочисленные жены и чада жили с ним в одном доме. Его дочь Ребекка просит меня найти убийцу отца - ей кажется, что это кто-то из близких. Ведь только они знали о тайном ходе в его кабинет. Я согласилась помочь, не подозревая, во что ввязалась... И гут вдруг погибает под колесами электрички последняя жена Славина - красавица Анжелика...
ГЛАВА 1
Ласковое летнее солнышко заглянуло в окно. Я чихнула и сладко потянулась в кровати. Как хорошо, что сегодня нет дождя, и как хорошо, что мы наконец перебрались на дачу. Можно не торопиться вставать, Кирюшка и Лиза закончили учебный год, и в школу им не надо. Во дворе, радостно лая, носились наши собаки. Вот уж кому отлично в Подмосковье, так это детям и животным, раздолье, гуляй - не хочу. Но отчего-то ребята сидели в доме, на первом этаже. Я слышала громкий голос Лизы:
- Кирилка - дурилка!
- Сама такая, - огрызнулся мальчик.
- Кирилл - дебил!
Послышался грохот, очевидно, мальчишка кинулся на обидчицу, но девочка ловко выскочила в окно и заорала уже со двора:
- Кирюшка - хрюшка, Кирюшка - говнюшка! Кирилл высунулся в окно и решил достойно ответить:
- Лиза... Лиза... Лизавета...
- Ну, чего? - подпрыгивала вредная девчонка. - Обломалось? Что - Лиза? Ну, давай!
- Да, - заныл Кирюшка, - к твоему имени ничего и не придумаешь, сложно очень!
- Вот и хорошо, - заявила девица, - зато с твоим такие рифмы получаются! Кирюшка - соплюшка, Кирка - дырка, Кириотто - идиотто...
- Ну погоди, - пригрозил окончательно выведенный из себя мальчик, получишь!
- Догони сначала. - хмыкнула Лизавета и, вскочив на велосипед, вылетела за ворота, распевая во все горло:
- Вот кто-то с горочки спустился, наверно, Ки-рочка идет, на нем слюнявчик и штанишки, ах, он с ума сейчас сойдет!
Кирилл выбежал во двор и горестно вздохнул. Обидчица была намного проворней. К тому же ее велосипед благополучно переночевал у крыльца, а Кирюшка загнал своего железного коня в гараж, и теперь ему предстояло открывать зам!ок, раскрывать ворота - целое дело.
Я высунулась из окна и увидела его растерянную физиономию.
- Не расстраивайся так, дружочек, еще поймаешь! Кирюшка поднял вверх голову и сердито ответил:
- Все ты виновата, разрешаешь Лизке безобразничать, говоришь, девочкам уступать надо... И чего вышло из хорошего воспитания-то? Одна глупость. Вот наподдать ей пару раз по шеям, живо заткнется!
- Мужчина не имеет права бить женщину!
- Глупости, - фыркнул Кирюша, - сейчас все равны. А она имеет право дразниться? Что-то в твоих рассуждениях не так. И вообще, тебя воспитывали слишком давно, тогда даже компьютера не было, а ведь дети теперь другие. Вот найду Лизавету и ухи оборву.
- Ты ее сначала поймай, - хихикнула я и пошла завтракать.
Кирюшка находится в том славном периоде, который ученые-психологи называют красивым словом "пубертат". А если попроще - это время редкостной подростковой вредности, когда еще не оперившийся птенец хочет получить взрослые права, обладая привилегиями ребенка. Правда, на Кирюшку грех жаловаться - он не курит, не пьет, не употребляет наркотики и не нюхает клей. Просто порой с ним невозможно договориться, и он нагло требует объяснения всем моим запретам. Нельзя до четырех утра смотреть видик. Почему? Каникулы ведь, завтра посплю до обеда. Не надо начинать день с шоколадки, лучше съесть овсянку. Это еще что за дурь! Живот заболит? Так он мой, я его хозяин, поболит и успокоится. Не следует ходить под проливным дождем без куртки! Вот уж глупость так глупость! Подобные идиотства приходят в голову только ненормальным тридцатилетним старикам.
Впрочем, у Лизаветы тоже свой набор "приятных" возрастных особенностей. По пять раз на дню она переходит от слез к хохоту и может три часа провести у зеркала, меряя наряды. Наконец, когда гардероб исчерпан, последняя тряпка с воплем зашвыривается под стол, а Лиза громко стонет:
- Ужас, я жирная, мерзкая корова, волосы торчат в разные стороны, а глазки как у поросенка. Фу, просто повеситься хочется.
К слову сказать, она вполне симпатичная девочка и лет через пять обязательно превратится в лебедя. Но пока это гадкий утенок, у которого, впрочем, полностью отсутствуют терпение и смирение.
Несмотря на то что Лиза и Кирилл живут в одной семье, они не близнецы, не двойняшки и даже не родственники. Мы просто живем все вместе, а я им не мать, вернее, не я их родила.
Кирюша - сын моей ближайшей подруги Катюши. Катюша работает хирургом, у нее есть еще один сын - двадцатипятилетний Сережа. Сережа женат, и он, и его супруга Юлечка живут вместе с Катериной в Америке, где подруга работает по контракту в госпитале. Кирюшка остался со мной.
Я не буду утомлять вас долгими подробностями того, почему мы с Катей живем вместе. Своей семьи у меня нет, я в разводе, а детей не получилось, так что Кирюша и Лизавета - мои единственные чада.
Лиза оказалась у нас случайно. Ее отец, известный писатель Кондрат Разумов, трагически погиб, а мать отказалась от девочки еще в младенчестве. Я же работала у Разумова экономкой, и как-то так вышло, что Лизавета осталась со мной. Преодолев всевозможные трудности, я сумела оформить опеку над девочкой, и наше щедрое государство платит мне целых сто восемьдесят рублей в месяц. Считается, что на эти деньги я прокормлю, одену и выучу сироту. Но мы не горюем. Во-первых, Катюша и Сережа зарабатывают в Майами столько, что нам всем хватит с лихвой. Во-вторых, я, не желающая сидеть ни на чьей, даже очень дружеской шее, работаю. Надо признаться, что со службой у меня постоянно происходят казусы. К сожалению, я обладаю редкой, но абсолютно ненужной в наше время профессией арфистки. Но господь не дал мне таланта, и карьера музыканта не удалась. А больше я ничего делать не умею, кроме одного - читать детективы. Наверное, у меня как-то по-особому сконструированы мозги, потому что преступника я вычисляю сразу, на первых сорока страницах.