— Я тебя люблю, Эри. Люблю, несмотря на то, что это больно и иногда превращает меня в безумца.
Признание не стало неожиданностью. Тишина и темнота сгладили слова, сделав их правильными, уместными и уютно-мягкими. Я давно чувствовала, что тоже стала для Наяна особенной: по взглядам, по интонации, по постоянному желанию прикасаться. Просто теперь то, что мы оба и так знали, было сказано вслух.
Он — совсем не то, о чём я мечтала. Более того, он — прямая противоположность образа доброго и тихого мужчины, которого я себе представляла. Его не назвать ослепительно красивым, как, например, Нирсиса. Но всё это ничего не значило, ведь для меня в целом мире нет никого лучше. Мне нравилось это серьёзное спокойствие, нравилась бессознательная, врождённая гордость. Но самое главное — он действительно, на самом деле, любит. По-своему, как умеет, но любит. Пусть порой от такой любви и хочется сбежать на другой конец света.
— Я тебя люблю, — снова повторил он, прижимаясь горячими губами к моим холодным плечам. — И никогда не оставлю.
Мне обрадоваться или испугаться?
Кое-что вспомнив, высвободилась из его объятий и, не зажигая свет, нашарила на столе перстни.
— Вот. Это тебе.
В отличие от меня, тёмный отлично всё видел и с интересом разглядывал слабо сверкающий в неверном лунном свете амулет.
— Тот самый камешек? Ни за что бы не подумал. Он синий, как океан. И такой же сияющий.
На мизинце у него уже был другой перстень, поэтому мой Наян надел на безымянный палец правой руки.
— Они же парные, да? Где твой?
Я показала гораздо более скромное кольцо и, пробуя работу амулета, мысленно спросила:
«Хорошо слышно?»
— Отлично. Так мне будет спокойнее. Если что случится, сразу зови.
— Да, — кивнула и, помявшись, взглянула в его блестящие глаза. — Ты не станешь спрашивать?
Он ответил не сразу, а когда всё же заговорил, тщательно, почти на ощупь, подбирал слова.
— Мисталь несдержан и чересчур тяготеет к театральности, но в одном он прав. Отношения действительно даются мне нелегко. Раньше это было неважно, но в этот раз я очень, очень сильно не хочу всё испортить. Поэтому не буду заставлять. Если решишь, что это важно, расскажешь сама, — и напряжённо улыбнулся. — Я всегда тебя выслушаю.
— Спасибо.
Ненавязчиво потянув за руку, он усадил меня к себе на колени, уткнулся носом в волосы и выдохнул:
— Я скучал по тебе.
Наверняка, Наян специально повторил фразу, которую совсем недавно, перед ссорой, говорила я. Теперь, из его уст, она прозвучала как символ нашего окончательного примирения.
— Я тоже скучала. Мне тебя не хватало.
Его сухие губы коснулись моего лба, невесомыми прикосновениями спустились к щекам, и я невольно замерла от волнения.
— Дыши, милая, — едва слышно, чтобы не спугнуть волшебство, рассмеялся тёмный и чуть сжал мою талию, заскользил ладонями по бокам. — Дыши… Хотя твоя реакция, конечно, льстит.
— Зажги, пожалуйста, огонёк. Хочу тебя видеть.
Тишина.
— Наян?
За его плечом вспыхнул маленький матовый шарик света, и стала ясна причина задержки. Наян всё ещё сомневался. Опасался, что я снова отшатнусь.
Надо признать, эти опасения имели под собой некоторые основания.
Осторожно протянув руку, я пропустила сквозь пальцы его густые прохладные волосы, провела по высокому, умному лбу с тонкой обеспокоенной морщинкой на переносице. Проследив её пальцем, нахмурилась. Мне вдруг пришло на ум, что я до сих пор понятия не имею, сколько вообще Яну лет или когда у него день рождения. Мы никогда не говорили об этом. Не то, чтобы возраст имел хоть какое-нибудь значение, но пропустить такой праздник будет жаль. Задумчиво очертив решительно выступающую скулу, спустилась к надменной линии подбородка и бледно-розовым губам.
Ян замер. Даже дыхание, кажется, затаил, внимательно следя за каждым моим движением из-под полуприкрытых век. Мнимая сонность этого взгляда ничуть меня не обманывала. Тёмные ресницы не могли скрыть настолько жадный блеск. Я всей кожей ощущала его взгляд. От него становилось жарко.
Всё ещё обнимая его лицо ладонями, медленно наклонилась и, едва намечая поцелуй, коснулась плотно сомкнутых уст.
— Я не боюсь. По крайней мере, теперь не боюсь… У тебя ведь нет ещё каких-нибудь больших секретов, правда?
Он, улыбаясь, покачал головой:
— Только маленькие.
Мне нравилось, что так искренне и открыто Наян улыбается только со мной. Совсем не похоже на его обычную вежливую отстранённость.
— Потанцуем на балу?
— С радостью! — и опасливо покосилась: — Только первый танец я уже пообещала Мисталю.