Прежде чем всерьез начать учить Карбона тонкостям владения оружием, Пакций заставил юношу двадцать раз обежать вокруг дворика с гладием и скутумом в руках. Потом самнит показал Карбону, как двигаться в бою. Он постоянно подчеркивал, как важно держать строй и не отрываться от товарищей.
— Вопреки тому, что ты мог себе надумать, битвы выигрываются не героизмом одиночек. Победу приносит дисциплина, простая и незатейливая! — рявкнул самнит. — Именно она отличает римского солдата от большинства его противников, и именно она — главная причина побед легионов на протяжении последних двух сотен лет. — Он скривился. — Моему народу дисциплины не хватило.
Карбон удвоил усилия, представляя себя в рядах армии, побеждающей италиков, могучих карфагенян и гордых греков. Однако в глубине души он осознавал, что эти картины — лишь его фантазии, и это отравляло удовольствие. Сейчас важнее всего отцовские долги. И все же Карбон упорно представлял себя солдатом. Рассказы Пакция о войне волновали его с раннего детства.
— Нам пора закончить. — Пакций глянул на небо.
Карбон не стал спорить. Он весь взмок, и руки его горели. Было все еще светло, но солнце опустилось ниже красной черепичной крыши дома. Мать вскоре должна вернуться, а за нею следом и отец.
— Хорошо. — Юноша благодарно улыбнулся. — Поучишь меня завтра еще.
— Я смотрю, ты настроен серьезно?
— Да. Я хочу быть солдатом, что бы там ни говорил отец.
Пакций задумался, прикусив губу.
— Что? — нетерпеливо спросил Карбон.
— Лучший способ подтянуть твою физическую форму — тренироваться с правильным снаряжением, а не с этим вот. — Пакций без малейших усилий поднял гладий и скутум. — Новобранцы в легионе занимаются с деревянным мечом и плетеным щитом, которые вдвое тяжелее этих. Здесь мы с ними тренироваться никак не можем. А вот за городом — другое дело.
— Ты имеешь в виду ту равнину к северу от стен? — Ее использовали так же, как в Риме — Марсово поле. Юноши города, как знатные, так и простолюдины, занимались там разными видами спорта. — Туда нам нельзя. Кто-нибудь увидит. Рано или поздно это дойдет до отца.
— Я думал о пустыре на юге, куда свозят мусор из города. Там нас никто не побеспокоит, — с лукавой улыбкой объяснил Пакций.
— Хорошая идея. А отцу я могу сказать, что ты учишь меня метать копье и диск на тренировочном поле на севере. Против этого он возражать не станет.
— Я знаю торговца, у которого можно купить снаряжение. — Пакций развернулся, собираясь уходить.
— Погоди… — Карбон заколебался, но все же добавил: — Спасибо.
— Да не за что. Подожди до завтра, — предупредил Пакций. — После часа тренировок с чучелом твоя благодарность может исчезнуть.
— Не исчезнет, — пообещал Карбон. — Ты, как раб, не обязан это делать для меня.
— Ну… — Самнит кашлянул. — Я столько лет присматривал за тобой. Было бы глупо прекратить это сейчас.
У Карбона в горле внезапно образовался ком, и юноша смог лишь кивнуть.
— Хорошо. Тогда завтра утром?
— Завтра утром.
Пакций ушел, ничего больше не сказав.
Во двор ворвался порыв ветра, и Карбон задрожал, вдруг остро осознав, что весь в поту. Надо было помыться и переодеться. Подумав о задаче, стоявшей сегодня перед отцом, юноша вздохнул. «Юпитер, Величайший и Наилучший, помоги нам, молю».
Карбон перехватил Иовиана, как только тот вернулся. Отец был невысоким мужчиной с редеющими черными волосами и добрым лицом, в последнее время постоянно обеспокоенным. Но Карбон позабыл обо всем, когда кинулся объяснять отцу свою идею. К его облегчению, отец не возражал против того, чтобы Пакций обучал его, Карбона, метанию диска и копья. Однако же вскоре радость сменилась ощущением вины. Неудивительно, что он не встретил возражений. Лицо Иовиана было серым от усталости — или беспокойства.
Карбон совсем уж собрался спросить, что случилось, когда вмешалась мать.
— Так ты хоть из дому выберешься, а то последние полгода почти никуда не выходишь, — сказала она с ободряющей улыбкой.
Карбон пробормотал слова благодарности, но его хорошее настроение испарилось. Повернувшись, он заметил, как отец одними губами проговорил матери: «Три дня» и «Марк Лициний Красс». Что это — последний срок уплаты долга? Неужто главный кредитор отца — Красс, самый богатый человек в республике? Этого Карбон не знал, но, судя по мрачному лицу Иовиана и слезам матери, вывод напрашивался сам собой. Родители ничего больше не сказали, и Карбон не спал всю ночь, размышляя, чем бы он мог помочь. Но что тут придумаешь? В шестнадцать лет, не владея никаким ремеслом или профессией — ничем, кроме имени, — он не так уж много мог предложить кому бы то ни было. Досаду Карбона усугублял тот факт, что юристам, в числе которых его хотел видеть отец, платили очень хорошо. Да, на обучение всем премудростям профессии ушло бы много лет, но потом он станет получать гораздо больше, чем простой солдат.