Деление захваченного у рабовладельцев имущества поровну, регламентация обмена только в потребительских целях, наконец, запрещение накопления богатства (золота и серебра) — всё это говорит о некоторых идеях уравнительности и потребительского социализма. Эти идеи можно проследить в утопических взглядах представителей философии древности: особенное развитие они получили в древней Греции. Питательной почвой для этих идей являлись развитие рабства, разложение сельской общины и пролетаризация мелких производителей в связи с развитием торгово-ростовщического капитала. Мелкий производитель Греции или Рима всегда искал выхода из своего положения, создавшегося в результате развития рабства, в возврате к общинным отношениям, к строю своих отцов и дедов. Если в политической философии античности эти идеи не представляли ничего нового, то следует сказать, что на практике, в самых восстаниях рабов, эти идеи впервые выступают более или менее отчётливо только в спартаковской освободительной войне. Этот момент обращает на себя внимание в связи с замечаниями Аппиана и Плиния Старшего.
Наконец, много места отводится у греко-римских писателей изображению качеств Спартака как военного командира, полководца. Фронтин, описывавший в древности все интересные с военной точки зрения случаи борьбы и оставивший нам записи «военных хитростей» в своём произведении «Стратегеммы», отметил также и те «военные хитрости» Спартака, которые последний применил в 132
своей борьбе с Римом. Другой римский писатель — Марк Фронтон— в своих письмах ставит военное искусство Спартака выше искусства всех известных ему полководцев древнего мира. Когда в его время пытались превозносить военные доблести Траяна, то Фронтон в связи с этим в одном письме замечает, что едва ли кто может в этом отношении померяться со Спартаком. Заслуживает внимания то, что некоторые авторы (например Флор) называют Спартака «великим полководцем» («императором»).
Момент геройской смерти Спартака почти одинаково отмечают Аппиан и Плутарх.
Как мы видим, древние источники рисуют нам Спартака как человека огромной силы воли, исключительного военно-организаторского таланта, необычайной политической прозорливости, огненного темперамента и благороднейшего характера. Таким изображают этого первого великого революционера греческие и римские писатели древности.
2. СПАРТАК В ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕГоворя о последующем развитии историографии, следует прежде всего отметить тот факт, что в период от VI и до второй половины XVII в. мы не имеем о Спартаке почти никаких работ. Трудно себе представить, чтобы в Западной Европе, в особенности в Италии, на юге её, в эпоху социальных движений средневековья совершенно не вспоминали о Спартаке. В устном слове — фольклоре — Спартак во всяком случае не мог быть забыт.
Только неисследованностью средневековых записей юга Италии и слабым знанием средневекового фольклора можно объяснить отсутствие средневековых материалов о Спартаке.
Среди работ нового времени мы не будем перечислять всех общих работ по римской истории, в которых Спартак упоминается в связи с общим обзором событий истории древнего Рима. Стоит только назвать поражающий своими размерами труд Ленана де Тиллемона, который вышел во второй половине XVII в. и в котором история восстаний рабов II–I в. до н. э., в том числе и восстания Спартака, была подробно рассказана впервые. Работы последующих историков не уделяют внимания Спартаку в монографических исследованиях. Первую такую попытку можно проследить лишь в 1777 г. у Дебросса, но автор ставил скорее задачу восстановить Саллюстия, его фрагменты, чем специально писать о Спартаке. Однако автор не мог не уделить внимания и самому Спартаку. Фрагменты Саллюстия о Спартаке очень плохо сохранились и нуждаются в специальном восстановлении и комментировании, а этого, конечно, нельзя было сделать без соответствующей работы над восстановлением в целом истории спартаковского восстания. Дебросс не только впервые издал Саллюстия в соответствующей критической обработке, но и впервые восстановил его фрагменты о Спартаке, что, конечно, способствовало большему выяснению как политического облика Спартака, так и характера самого восстания.
Работа Дебросса увязала материалы Саллюстия о Спартаке с другими свидетельствами древних писателей, и это уже могло служить исходным пунктом для монографии о Спартаке. Но общая политическая ситуация того времени и специфические интересы придворных и клерикальных историков не способствовали сосредоточению внимания исследователей на личности Спартака и возглавленной им освободительной войне. Только изменение политической обстановки в результате Великой французской буржуазной революции направило интересы историков в сторону изучения восстаний и освободительных движений.