Наконец мой взгляд остановился на знаменах легиона Каста. Лучший, третий легион армии повстанцев устроил настоящую расправу над одной из римских когорт, ударив легионеров в тыл. Под горячую руку рабов попал тот самый резервный левый фланг личного легиона Красса, который до того удачно оттеснил Икрия со своими бойцами. Я мог понять Нарока, понимал Висбальда, которые толком не разбирались в тактике и маневре. Но как подобный хаос в своих рядах допустил мой лучший полководец, способный тягаться в военном искусстве с римлянами? И главное, почему Каст не воспрепятствовал Гаю Ганнику, Икрию и Тарку, которые собственными руками решили соорудить себе и своим солдатам эшафот[26]? Я не успел найти ответ на этот вопрос, как увидел изувеченное тело своего полководца. Несколько рабов уносили своего вождя с поля боя. Каст весь покрытый множественными ранениями испустил последний дух. Его голова запрокинулась, тело обмякло в руках товарищей. Галл был мертв, но меч все еще был зажат в окровавленной руке.
Тот, кто должен был поберечь себя во благо своего легиона, допустил непростительную оплошность. Вместо того, чтобы управлять своими бойцами, держать в ежовых рукавицах дисциплину легиона, Каст вышел сражаться с римлянами в первых рядах! Галл пал в бою, где обязан был побеждать!
Не найдя ничего лучше, я поскакал к горнисту основного третьего легиона Каста и на ходу выхватил буцину[27] из его рук. Дунул изо всех сил в узкую цилиндрическую трубу, чтобы привлечь к себе внимание толпы обезумевших рабов, которые лишились своего брата и полководца. Над полем боя разнесся тяжелый протяжный звук, каким горнист обычно отдавал команду на сбор у легионного знамени. Толпа восставших, в которую превратился мой лучший легион, собранный целиком и полностью из гладиаторов, замерла. Я видел совершенно дикие, полные ненависти глаза людей, которые готовых растерзать врага голыми руками и отомстить римлянам за смерть Каста. На секунду показалось, что вся злость, которая сосредоточилась в их сердцах, выплеснется на меня. Я увидел на себе множество недоуменных взглядов.
— Строиться! — закричал я.
Я поднес руки, сложенные рупором ко рту и прокричал свой приказ несколько раз, срывая голос.
— Взять строй! — я пытался изо всех сил перекричать шум битвы, удавалось это едва.
Показалось, что все рухнет. Гладиаторы не расслышат моих слов, наплюют на приказ, бросятся в погоню за остатками резервной когорты римского легиона, солдаты которой воспользовавшись промедлением бросились в рассыпную. Но из всей многотысячной толпы в погоню отправились лишь несколько человек. Остальные вскинули вверх мечи и громогласно закричали:
— Спартак вернулся! Да здравствует Спартак!
Центурионы принялись отдавать приказы деканам[28], которые сделали шаг вперед и выделились из многоликой толпы. Восставшие собирались в контубернии. Контубернии в центурии. Растянулись шеренги, формировались когорты.
Я увидел среди гладиаторов молодого галла Тирна и направил к нему коня. Тирн был правой рукой Каста в третьем легионе и по сути выполнял функции, аналогичные должности примипила в римском войске. Галл с воодушевлением раздавал приказы своим бойцам, помогал деканам и центурионам навести порядок в строю.
— Тирн! — я спешился, подбежал к галлу и резко развернул к себе.
— Мое почтение Спартак! — отчеканил галл, как заправский офицер.
Я схватился за плечи юного галла, которому было не больше двадцати, строго посмотрел ему в глаза.
— Каста больше нет! Корпусом будешь управлять ты! — заявил я.
— Спартак…
— Отговорок не принимается! Каст доверял тебе как себе! Ты справишься! — я легонько хлопнул ладонью по его щеке. — Я верю в тебя!
Тирн коротко кивнул в ответ. Я не знал, справиться ли этот пацан, но другого выхода, как доверить легион молодому центуриону, у меня не было. Да и Каст вряд ли бы выделил бестолкового бойца из множества своих офицеров.
Тирн вернулся к бойцам. Я с ходу запрыгнул на своего коня и не жалея гнедого сразу перешел на галоп. Сердце бешено колотилось в груди. Я что было мочи дул в буцину и привлекал к себе внимание толпы повстанцев. Хотелось показать им, что я здесь, что я жив и ничего не потеряно. Центурионы останавливались при виде меня и салютовали.
— Строй! — я кричал настолько громко, насколько мог позволить мне севший голос, чередуя свои выкрики со звуками буцины. — Взять строй!
Рабы прекращали погоню, отпускали показавших спину легионеров. Разношерстная толпа восставших из легиона Эростена начала построение. Тирну удалось навести порядок в вверенном ему третьем легионе Каста. Я галопом скакал к римским укреплениям, где замерли легионы Ганника, Икрия и Тарка, готовые встретиться с мощью легионов Красса лицом к лицу. Ни один из полководцев у стен укреплений, не обратил на сигнал буцины совершенно никакого внимания. Они готовились встретить врага лицом к лицу. Капкан Марка Лициния почти захлопнулся. Мне показалось, что я отчетливо слышу топот тысяч ног и различаю в темноте силуэты вражеских легионеров. Последние минуты нещадно таяли!