Мои офицеры предлагают нанести разящий удар с ходу. Мы загоним рабов, как стаю собак, коими они, без всяких сомнений, являются.
[1] Доминус — латинское слово, обозначающее хозяина или владельца.
[2] Фурка или походный шест для переноски припасов и снаряжения.
[3] Римский претор в 73 году до н. э., известный тем, что проиграл битву при Везувии в ходе восстания Спартака. Он собрал силы из 3 000 человек, но не как легион, а как милицию, состоявшую «не из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом» (Аппиан. Гражданские войны. 1. 116)
[4] После победы в Союзнической войне 83–82 гг. до н. э., закончившейся сдачей в Пренесте и самоуйбиством Гая Мария младшего, Сулла уничтожил военачальников Мария, а затем приказал защитникам города построиться в поле без оружия, разбившись на три группы — римлян, самнитов и пренестийцев. Римлян Сулла простил, остальных приказал вырезать.
[5] Гражданская война сторонников Мария и Суллы закончилась победой последнего, но не все сторонники Мария смирились с поражением. Марийцев довольно много оставалось в сельских областях. Есть предположение, что Восстание Спартака нельзя расценивать как простое выступление рабов, по воле случая переросшее в крестьянскую войну. Судя по всему, это отголосок гражданской войны 83–82 годов до н. э. И такая трактовка во многом объясняет и метания Спартака по Риму.
[6] Здесь в Эростене играет обида на Квинта Сертория (руководитель мятежа против сулланского режима в Испании в 80–72 годах до н. э., разгромленный Помпеем Гнеем), якобы оказавшего армии Спартака поддержку. Так, некоторые объясняют движение Спартака на север желанием соединиться с Серторием в Испании, а возвращение обратно на юг — известием о смерти Сертория и разгроме его армии. Поэтому часть гладиаторов в войске Спартака считали, что Серторий, пусть и косвенно обрек армию повстанцев на колосальные потери.
[7] Лукания — в древности значительная область в южной Италии или Великой Греции, между Самнием, Кампанией, Бруттием и Апулией.
[8] Народный трибун, претор. В 71 году до н. э., Луций служил легатом в армии Марка Лициния Красса, участвуя в подавлении восстания рабов
[9] Кротон основан греками-ахейцами в 710 г. до н. э. (по легенде — Мискелом, назвавшим его в честь Кротона, которому Геракл
предсказал, что на месте его дома внуки построят город). Несмотря на изъяны бухты, служил единственной гаванью на отрезке побережья от Тарента до Регия, благодаря чему быстро достиг процветания. В период римского владычества стал римской колонией и утратил свое было влияние.
6
По пути к Регийском
у полуострову прежний Спартак обошел Кротон своим вниманием, поэтому городок стал одним из немногих бруттийских городов, ускользнувшим из-под цепкого взора римлян. Красс, стремительным маршем преследовавший Спартака и грезивший о скором разгроме, не удосужился выставить в Кротоне свой гарнизон, как делал в большинстве других городов[1].
На карте Бруттия, доставшейся прежнему Спартаку от аборигенов, Кротон отмечался расплывшейся выцветшей точкой. Название читалось трудно, писали корявым почерком, по-гречески, а Тарентский залив на карте именовался Ионическим[2]. Идея свернуть к небольшому городу-порту зажглась в моей голове во время разговора с представителями остатков древнего племени энотров[3], присоединившимся к повстанцам на Регийском полуострове. Они знают местность как свои пять пальцев и уверили меня, что Кротон, населенный враждебными римлянам бруттами[4], встретит нас с распростертыми объятиями. Город-порт доживал последние деньки в ненависти к Риму, а жители вынашивали планы жестокой мести. Тогда то и родился мой план, а заодно принято решение идти к Кротону.
Форсированным маршем, изнемогая от усталости, мы подошли к Кротону до темноты. Горожане узнали в нас восставших против несправедливости римлян рабов и выслали делегацию к нам навстречу. Как выяснилось позже, эта делегация насчитывала все население города-порта и составила всего несколько сот человек, ютившихся в немногих целых домах. Жители с ходу объявили, что испытывают к римлянам неприязнь, ведь именно Рим разрушил Кротон, лишил город былой славы, а их процветания. Они заявили, что им нечего терять и высказали желание помочь нам и далее присоединиться к нашему освободительному движению. Тогда я и озвучил собравшимся вокруг меня людям свои намерения. Зная, что город представляет по большей части развалины, я предложил инициировать разгром.