Несколько сотен гладиаторов остались на гарнизоне, при первой же возможности намереваясь обстрелять шеренги легионеров. Стоило отдать должное их мужеству как бойцов, но жертва, которую повстанцы хотели принести небесным богам в виде своей смерти стала бы напрасной. Перестрелка с одной, максимум двумя манипулами римских штурмовых когорт продлится лишь мгновения, прежде чем тысячи римских пилумов изрешетят тела храбрецов.
Я запрыгнул на пустой котел, еще теплый, в котором некогда шипело кипящее масло и обвел взглядом лучников на стене.
— Где ваш центурион? — выкрикнул я.
На меня тут же устремились десятки глаз, горящих яростью, предвкушением боя. Шаг вперед сделал высокорослый, кудрявый блондин, державший наготове стрелу.
— Я имею честь быть центурионом! — выпалил он.
— Веди людей в город! — распорядился я.
Глаза блондина сверкнули, он покачал головой.
— Ни шагу назад, Спартак!
— За свободу! — закричал кто-то из гладиаторов.
— Свобода! — крик подхватил другой боец, перепачканный в саже, один из тех, кто помогал Руту поджигать город, а теперь решивший встретить римлян на гарнизоне.
Боковым зрением я видел, как сокращается расстояние между гарнизонными стенами и легионами римлян. Меньше минуты и начнется ожесточенный бой. Я выхватил сгладиус и, понимая, что любые слова будут излишними, сблизился с центурионом и перерубил его стрелу. Высокорослый блондин даже не успел понять, что произошло.
— Я хочу, чтобы из этой схватки вы вышли не просто свободными, но живыми людьми, поэтому в город, прочь с гарнизона! Если вы так хотите умереть, то ваша смерть должна стать полезной делу свободы! — прорычал я.
Далее оставаться на стене я не мог. Римляне подошли в плотную, внизу меня ждали военачальники, зрели новые распоряжения. По тому, как гладиатор грубо выбросил со стены кончик переломленной стрелы, оставшейся в его руке и тут же достал новую, я подумал, что лучники останутся на городских стенах. Однако не успел я сделать и десяти шагов, как за моей спиной раздался рык кудрявого центуриона.
— Отступаем!
Я многое бы отдал, чтобы увидеть лицо Красса при виде вспыхнувшего города. Однако горящие дома Копии не остановили полководца. Римляне добрались до укреплений, но не встретив сопротивления, принялись сваливать трупы в ров. Я допустил грубый просчет! Не прошло и минуты, как первые тысячи легионеров, перебегая заваленный телами ров, ломанулись в ворота. Те, кому невтерпеж ждать, забрасывали на стены лестницы и веревки. Крики, ругань, приказы… Я бежал не оглядываясь, сплевывая появлявшуюся во рту горечь, от дыма слезились глаза. Приходилось прикрывать нос и рот, чтобы не задохнуться, но именно такого эффекта я ждал, когда отдавал приказ поджигать Копии.
— Спартак! — послышалось со стороны.
Я разглядел в одном из домов силуэт гопломаха. Гладиатор махал мне рукой, зазывая, чтобы я скорее укрылся в доме, в котором прятался сам германец.
Раздался противный скрип и дверь, запертая на засов изнутри, распахнулась. На пороге вырос Рут, с ног до головы перепачканный в саже.
— Да скорее же! — закричал он и, не дожидаясь, пока я отвечу, силой заволок меня в дом.
Дверь за нашими спинами захлопнулась.
— Порядок? — спросил Рут.
Я кивнул, прильнул к заколоченному досками окну, попытался разглядеть то, что происходило в этот миг снаружи.
— Где остальные? — спросил я.
— По позициям, ждут распоряжений, — заверил Рут.
Щели между досками были через чур узкими, но мне удалось разглядеть городские ворота. Копии встретили римлян жаром пылающих улиц, замедлившим порыв наступающих, сбившим с толку. На пятачке у городских ворот легионеры попытались взять строй, но пространство для маневра оказалось слишком мало, подпирали горящие дома. Я видел, как легаты отдали приказ трибунам дробить когорты легионов на вексилляции всего по четыре контуберния в каждой. Во главе каждой вексиляции становились опционы с центурионами. Надо сказать, трудности, с которыми столкнулись римляне внутри города озадачили их, но не сбили с толку. С мечами наголо, первые вексилии легионеров, потерявшие когортный строй, лишенные главного козыря — тактического преимущества, ринулись в город, частично охваченный пламенем. В воздухе не хватало кислорода, поднялась копоть и сажа, что сужало кругозор. Римлян слишком много, выгляни мы сейчас из укрытий, дай о себе знать и легионеры задавят нас числом. Даже один лев ничего не сможет поделать со стаей окруживших его гиен. Безусловно мои гладиаторы думали совсем иначе. Однако надо отдать должное закаленным в боях рубакам, никто не ослушался приказ и не высунул головы из прикрытия раньше намеченного срока. Рано! Слишком рано! Я осознавал, что сегодня мы не сможем взять верх над этим чудовищем, который ради достижения своей цели ставил на кон жизни десятков тысяч людей.