— Страшнее всего было, когда думала, что она выплеснет на меня эту жидкость. Это единственное, что меня останавливало. Я зашла помыть руки, и она неожиданно налетела со спины, развернула и начала размахивать этой емкостью. Просила ее успокоится и поговорить, но было бесполезно. — передергивается она, зябко поводит плечами. — Я предполагала, что она устроит мне истерику, но то, что будет угрожать, я не ожидала. Это же дикость.
Слушая Ладу, ощущаю вину. Она сейчас такая взволнованная, нежная, на щеках слабый румянец. Тихо говорит, расстроено поглядывая на меня. Все, пиздец! Держите меня…
Мое сердце становится очень горячим, я ощущаю, как оно невыносимо жжёт, из груди поднимается кипяточная волна и застревает. Нет возможности от нее избавится, деть хоть куда-либо. Могу ей только делиться, поэтому снова прижимаю ее к себе и думаю о том, что надо было так случиться, что влюбился в нее, имея отношения, хоть и несерьезные, но тем не менее. Мне, конечно, все равно кто и что обо мне подумает, но Лада. Для нее эта картинка представляется по-другому.
Влюбился…Впервые произнес сам себе. Твою мать, я влюбился…
Ищу лицо Лады, поднимаю и пронзительно смотрю ей в глаза. А в них скрытая стихия, шторм, буря, но все это как будто скрыто плотным слоем ограничения. Но тело говорит по-другому, я же чувствую. Она не отвергает мои объятья, неосознанно льнет. Дрожь Лады передается мне, а я и так еле сохраняюсь. И кто знает, сколько еще так смогу.
Сколько…сколько…сколько… Не выдерживаю. Целую, целую, целую!
Сначала она покорно принимает меня и отвечает. Нежно трогает мои губы, а я все, мне конец. Ощущать ее, гладить, сжимать — это сродни самой страшной эйфории, потому что она разрушающая. Соприкасаемся языками и мир трескается вокруг, ничего и никого больше нет. Только я и Лада.
Дурь бьет в голову, воспоминания о клубе накрывают, и еще немного контакта, и я просто разложу Ладу на сиденье. Не могу ничего с собой сделать.
Это дурман, апокалипсис мозгам, да что угодно. Чувствую себя последним козлом, ведь только что Куликова давила на нее, но я не могу сдержаться. Теперь, когда я вижу Киратову, только одно желание преобладает. Желание — взять! И отдать! Хочу ее так сильно, что теряю контроль над всеми чувствами, не могу с собой справиться, и не хочу.
Я помешался, сошел с ума — это не просто обладание, это взрыв, сука, ядерный взрыв моего тела. Реакция на нее. Сжимаю ее, трогаю везде. Пальцы жжет, как будто держу голыми руками паяльник. Но кайфую от этого огня, пальцы сводит от ее тела. Глажу ноги, обнимаю, везде, где достаю, трогаю, трогаю, трогаю.
Давлю в глотке стоны, меня колотит, как ненормального. Ведет так, что местами не могу словиться от удовольствия. Чем больше ощущаю ее кожу, тем больше хочется. Надо тормознуть…Но как? Не получается. На секунду глохну и срываюсь снова.
Поднимаю майку и лезу к груди. Она без белья. Грудь Лады идеально помещается в мою руку, мягко перекатываю и юзом мажу по соскам. Она вздрагивает. Перетаскиваю Ладу к себе на колени, чтобы удобнее было брать ее так, как мне необходимо. Зацеловываю ее шелковую шею, везде оставляю влажные следы. Все сильнее и сильнее сжимаю в руках, не хочу отпускать. Просто не могу. Бляяядь….сдохнуть можно….
Лада начинает отстраняться и вырываться из моих рук.
— Спартак. Спартак, остановись. — просит она.
С трудом торможусь, сквозь красный туман, пытаюсь рассмотреть ее. Слова доносятся до меня как через слой ваты. Лада опускает майку и поправляет одежду, выуживает из сумки пиджак, спешно натягивает и отодвигается от меня. Смотрит на меня глазами испуганного олененка.
Зажав голову руками, упираюсь локтями в колени. Изо всех сил сдерживаю рвущийся из глотки звериный стон. Дикое возбуждение граничит со злостью. На себя, в первую очередь. Сука похотливая! Идиот! Зачем полез на нее! Забыл, что она не такая, как Куликова? С непомерным трудом возвращаю себе человеческий облик и глухо произношу.
— Прости меня, Лад! Я не знал, что так бывает…Прости..
Все еще мотаю головой, как бык на привязи, мне правда стыдно и больно от всей этой грёбаной ситуации. Мне больно. Какое странное чувство эта боль. Открыв глаза, смотрю себе между ног, член стоит, как бетонный столб, хотя, когда Киратова рядом со мной, так и происходит в последнее время. Поворачиваюсь к ней, хочу посмотреть в глаза, увидеть свой приговор.
Взгляд Лады ничего особо не выражает, но на самом дне плещется что-то такое, что заставляет меня верить. Я ей тоже не безразличен. Она дергается, собирается говорить, но тут же останавливается и замирает. Молчу, опасаюсь спугнуть момент. Просто изучаю ее реакции. Откинув голову назад, чуть прикрыв глаза она сидит, от неровного дыхания, ее грудь вздымается и коротко опадает. Ну говори же!!!!