Таким образом обеспечивался численный рост ГЮ: если в 1932 г. в организации было 107 956 членов, то в 1934 г. — 3 577 565, а в 1935 г. — 3 943 303 юношей и девушек при общей численности этой возрастной группы в 8 172 000 человек{469}. Например, в Дюссельдорфе унификация школьников и ликвидация социал-демократических, еврейских и прочих молодежных организаций осуществилась довольно быстро — в 1936 г. более 90% школьников уже было членами ГЮ{470}. Такая оперативность стала возможной только вследствие давления официальных властей: в 1935 г. власти распорядились вывешивать в каждом классе рекламные плакаты ГЮ, учителям было приказано проводить разъяснительную работу среди тех родителей, которые противились вступлению своих детей в ГЮ.
На посту руководителя ГЮ Ширах развил огромную активность: его договор со спортивным руководством Рейха обеспечил ГЮ монополию в спортивной работе с детьми до 14 лет, старшие подростки могли быть членами спортивных обществ. Физическое воспитание вообще стало одной из главных задач Г.Ю. Для ГЮ и Лиги немецких девушек (БДМ) были учреждены значки спортивных разрядов; с 1935 г. подобные значки были учреждены и для «юнгфольк» (Jungvolk) и «юнгмедель» (Jungmadel). С 1934 г. стараниями Шираха суббота была объявлена государственным днем молодежи — в этот день вместо школы проводились всевозможные военно-политические мероприятия «Гитлерюгенд», а дети, которые не состояли в ГЮ, должны были в это время посещать дополнительные занятия. Между школами шло соревнование: если в какой-либо школе 90% учащихся вступало в ГЮ, то она получала переходящее знамя. На заводах плакаты предупреждали учеников рабочих специальностей, что они могут быть исключены из профессиональных училищ, если не вступят ГЮ.
Шираху следует отдать должное — на протяжении всей своей карьеры он придерживался действительно оригинальной политико-педагогической стратегии — юные должны руководить юными. Разумеется, это не означало, что нацистское руководство не могло влиять на политическую линию ГЮ и на воспитательный процесс, — нет, все было так, как и полагается в тоталитарной системе, но формальная автономия от других влиятельных инстанций Третьего Рейха была установлена и соблюдалась до конца. В принципе, вермахт, партия, СС и СА были «независимы» так же, как и ГЮ, и отношения с ними Ширах строил исключительно на договорной основе. Доказательством тому является организация в рамках «Гитлерюгенда» (под эгидой СС) так называемой патрульной службы (Streifendienst). Молодые люди, состоявшие в патрульной службе, носили на обшлагах своей формы нашивки, похожие на те, которые носили эсэсовцы; иногда они, как советские тимуровцы, оказывали помощь нуждающимся семьям{471}. Помимо этого, патрульная служба ГЮ предназначалась для контроля за подростками: она посещала пивные залы, патрулировала железнодорожные станции, обеспечивала порядок на лагерных сборах. Попытка создать подобную патрульную службу в рамках Лиги немецких девушек, предпринятая референтом этой организации Юттой Рюдигер, ни к чему не привели — этому воспрепятствовал сам Гиммлер{472}: он не терпел конкуренции даже в самых мелких вопросах.
Все попытки вермахта, СА и СС заполучить допризывную подготовку в свои руки, отобрав ее у ГЮ, завершились неудачей. Ясно, что совершенной самостоятельности ГЮ добиться не удалось, — она осталась подразделением партии, но упомянутого суверенитета не имела ни одна организация, ни один человек в Третьем Рейхе, кроме самого Гитлера. Иными словами, степени самостоятельности ГЮ не следует недооценивать, это довольно сложный вопрос. Можно сказать, что Ширах добился многого, но не всего — он не имел желанной финансовой самостоятельности, неудачей завершилась его попытка получить контроль за школьным образованием: министра образования Руста привела в ярость попытка ГЮ посягнуть на его полномочия. Гитлер, впрочем, одно время хотел заменить Руста Ширахом и объединить эти две сферы, но потом раздумал. Отношения ГЮ с главным нацистским идеологом Розенбергом были также весьма натянуты: последний не без оснований упрекал Шираха в стремлении создать собственную автономную организацию внутри партии; Розенберг даже пытался брать под свою защиту учителей, вступивших в конфликт с активистами ГЮ, которые своими акциями мешали учебе{473}. Гитлер во все эти «бои местного значения» предпочитал не вмешиваться, оставляя за собой роль верховного арбитра.