Во время войны число статей УК, требовавших смертной казни, увеличилось в несколько раз. Введение драконовских мер было усугублено и требованием властей «упростить» судопроизводство. Было введено в практику внесение отзыва судебного приговора (außerordentliche Einspruch): если вышестоящей судебной инстанции приговор казался недостаточно жестким, то она могла его изменить по своей воле и ходатайствовать в имперском суде о передаче дела в специальную штрафную инстанцию (Strafsenat){422}. Для разрушения правовой немецкой традиции нацисты не брезговали и мобилизацией эмоций граждан, возмущенных действиями бандитов. Так, когда 13 октября 1939 г. судьи особого суда Берлина приговорили грабителей банка Лятакца и Якобса к 10 годам лишения свободы, то — по сведениям СД — многие немцы возмущались столь мягким наказанием; и через два дня Гитлер приказал расстрелять обоих преступников. Впрочем, закон от 5 сентября 1939 г. гласил, что опасные преступления, совершенные в условиях военного времени, караются смертной казнью. Несмотря на жесткость наказаний, в войну преступность быстро росла. Введение в судебную практику экстраординарных мер нацистские юристы оправдывали необходимостью усиленной борьбы против преступности, как этого требовал Гитлер и практиковал Гиммлер. На самом деле эта жесткость выходила далеко за рамки разумного и достаточного. Количество смертных приговоров, вынесенных гражданскими судами, непрерывно росло, о чем свидетельствуют следующие данные{423}:
1938 … 23
1939 … 220
1940 … 926
1941 … 1109
1942 … 3002
1943 … 4438
1944 (янв. — авг.) … 4438
Всего: 11 733
Такие показатели, по всей видимости, не удовлетворяли Гитлера: в годы войны он жестко критиковал судей и систему правосудия в целом, называя юристов «вредителями» и «преступниками». 26 апреля 1942 г. — на последнем заседании рейхстага (больше он не созывался) — он выступил с речью, в которой подверг резкой критике немецкую юстицию, а также потребовал полномочий (и получил их) по своей инициативе смещать судей, выносивших неугодные нацистскому режиму решения. В специальной литературе это решение Гитлера обычно изображают как поворотный пункт в развитии юстиции в условиях Третьего Рейха, так как независимость судей этим решением de facto ликвидировалась. Некоторые авторы писали даже о конце немецкого правосудия. Однако, как показали новейшие немецкие исследования, это мнение оказалось ложным{424}.
Дело в том, что в почти часовой речи Гитлер посвятил правосудию всего три предложения — он больше говорил о ситуации 1939 г., приведшей к войне, дал исторический анализ положения Британской империи и ее предстоящего краха, упомянул мировое еврейство, которое якобы активно действует во всех враждебных Германии государствах, коснулся и зимнего кризиса 1941–1942 гг. на Восточном фронте. Он обрушился на чиновников и служащих, цепляющихся за свое право на отпуск, выходные и отгулы, в то время как солдаты на Восточном фронте терпят невыразимые лишения. Гитлер заявил, что немцам следует забыть о своих правах и привилегиях, поскольку в условиях войны у всех остались только обязанности, и потребовал права в интересах дела смещать любого чиновника, какой бы пост он ни занимал. И только потом Гитлер обрушился на «формалистов-судей», которые якобы игнорируют политические потребности воюющей страны. Гитлер сказал, что он не в состоянии понять судью, который дает пять лет тюрьмы преступнику, до смерти забившему свою жену, в то время как на фронте миллионы немецких солдат отдают свои жизни за то, чтобы защитить своих жен и детей от врага. Гитлер имел в виду приговор земельного суда Ольденбурга от 14 марта 1942 г. по делу некоего Эвальда Шлитта, который по его личному распоряжению был повешен. Гитлер подчеркнул, что в подобных случаях он намерен решительно вмешиваться в такие дела, а судей, не понимающих политического значения своих решений, — отстранять от должности{425}. На деле, однако, эти полномочия Гитлера ничего не значили, поскольку еще 26 января 1937 г. был принят закон о немецких чиновниках (Deutsche Beamtengesetz), в соответствии с которым судьи, не разделявшие национал-социалистического мировоззрения, могли быть лишены полномочий и отправлены на пенсию только после полного служебного расследования. Кроме того, принудительное отправление на пенсию не могло быть следствием какого-либо конкретного приговора. Гитлер вынужден был признать этот порядок, подтверждением чему является дело судьи Пауля Фабига, который отказал одной партийной активистке в праве на бесплатного адвоката и бесплатный судебный процесс (Armenrecht). В принципе, предоставление права на бесплатный суд было исключительно компетенцией судьи, но дама оказалась очень настойчивой и с жалобой дошла до канцелярии Гитлера, который приказал в течение 24 часов лишить судью полномочий и уволить. Начальник личной канцелярии Гитлера информировал начальника рейхсканцелярии Ламмерса о том, что министр юстиции Гюртнер должен сместить этого судью. Ламмерс же, в обязанности которого входило следить за соблюдением формально-юридических правил, написал Гитлеру, что министр юстиции не обладает правом смещать судей — это можно сделать только после проведения дисциплинарного расследования. С тем, чтобы не дезавуировать только что принятый Закон о немецких чиновниках, Гитлер согласился с доводами Ламмерса{426}. Судья Фабиг остался на своем посту, хотя сам министр сделал ему строгое внушение.