Уже после обеда, Самойлов, начальник производственного отдела, зайдя по обыкновению в щитовую, был удивлен увидев вместо отладочной установки хаотичное нагромождение приборов, проводов, подключенных напрямую контактов, и главное отключенные цепи питания на всех регуляторах. Я же улыбаясь в оправдание, стал вдруг объяснять ему, как накапливается статический заряд на контактах цепей. Ведь даже заряд в доли кулон выглядел для схем губительным, он то и вносил те не приятные коррективы, что мешали нормальной работе цепей управления.
Конечно, пока мои предположения не были подтверждены фактами, а интуицию, как говорится, к делу не пришьешь. А когда Самойлов исчерпал свои аргументы, я вдруг с твердой решительностью сообщил ему, что прошу отключить все регуляторы сразу, минимум надвое суток, проще говоря, остановить печи. Авантюрная на первый взгляд идея не вызвала у него должного удивления, ведь обращаться с подобным предложением нужно было только к Леонтьеву, главному инженеру комбината.
А он успел зарекомендовать себя как строгий прагматик, привыкший доверять, прежде всего, убедительным фактам, подкрепленными строгими техническими расчетами. Правда, он внимательно, хоть и с чувством подозрительного недоверия, но все-же слушал все то, что с искренним убеждением говорил ему я, стараясь вызвать у него доверие. Поначалу он нетерпеливо барабанил пальцами по краю стола, а дослушав, вздохнул:
- Ну, если вы настолько уверены и ручаетесь, что причина сбоев кроется лишь в этом, то тогда естественно имеет смысл.
-Перемагничивание происходит в результате накопления статического заряда на контактах пластин,–подтвердил мои доводы Самойлов.
Все выходные мы не вылезали из щитовой, в надежде наконец-то найти причину сбоев периодически возникающих в схеме регуляторов. Хорошо, хоть под рукой были высокочувствительные приборы, позволяющие построить достаточно точную кривую накопления заряда в зависимости от самых разных параметров цепи управления.
И вот что называется, настал момент истины, изменяя входные параметры, мы в ожидании положительного результата с надеждой замерли у приборов. И…свершилось! Стрелку гальванометра с силой отбросило к нужному делению! А когда вследствие внесенных изменений в схему регуляторы заработали с нужными выходными характеристиками, нашей общей радости не было предела.
-Ура! – уже не сдерживая эмоций, закричали мы.
И уже от радости забыв о приличии, пользуясь, что называется моментом я, обнял Анечку за талию, нежно поцеловав её в щеку, прижав к себе. И она с той же нежностью ответила мне. Ах, как же в то счастливое мгновение хотелось крикнуть мне столь пресловутое эврика, подобая великому ученому древности, не выпуская Анечку из объятий.
Конец всем мытарствам конец моим бессмысленным, отнимающим лишь время и душевные силы командировкам. Как же хотелось мне в тот момент обо всем сообщить Витьке, тут же сразу, а что пусть знает, не ударил в грязь лицом, могу еще кое-чего, позвоню, и с нескрываемой радостью выкрикну лишь одно слово: статика.
Он-то уж постарается, сообразит, оформит должным образом рацпредложение, сделает просчеты от экономического эффекта, эх, солидная получится ведь сумма, но что-то будто в самый последний момент удерживало от звонка. Нужно еще раз все хорошенько проверить, твердил я себе, поручив Анечке, провести повторный опыт, и со всей серьезностью отнестись к замерам в контрольных точках, а сам, чтобы собраться с мыслями решил прогуляться по Центральному парку, что расположился совсем рядом с комбинатом.
Бродил в тени аллей, чувствуя как музыкой звенит в душе легкая праздничная радость, как тепло и спокойно становилось на душе от ясного, еще по летнему теплого солнца, чудно сверкающего в редеющей красно-желтой листве парковых аллей, в разноликих витражах летнего кафе, где мы собирались после работы отметить нашу общую удачу, всем коллективом и, конечно же, прелестная Анечка рядом, сама мысль, о которой приятно волновала душу, наполняя особой, трепетной радостью, сердце.
Чувствовал, что именно с ней, этой волнующей трепетной радостью связано что–то новое, непонятное, прекрасное, возможно только начинающееся в моей жизни. Медленно шел, по чистеньким убранным аллеям вокруг кафе внимая, мягкий легкий аромат ранней осени, где по особому ощущался запах деревьев, кружившейся листвы, все же решив именно сейчас позвонить Витьке, обрадовать, все рассказав.
Как вдруг был остановлен, тихим и до боли знакомым своей неповторимой нежностью голосом: