Майкл честно старался не думать о ней. Сначала решил, что раз всё налаживается, то незачем ворошить прошлое и тревожить их обоих, решил, что в состоянии забыть её, всё-таки столько времени прошло. Ему даже казалось временами, что он влюбляется в Амелию, но больше суток это обычно не длилось. Стоило хоть чуть-чуть выровняться — Делия снилась ему. Снилась, как она ворошит его кудри и смеётся, глядя на созданный беспорядок его волос. Он слышал голос и, ночуя иногда в её комнате в шабаше, чувствовал запах. Его там быть давно не должно, но Майкл чётко ощущал аромат цветов и весны. Там всё ещё висели её фотографии и даже, выкинув одну из своего кошелька, перестав заявляться в ковене, Антихрист не мог не думать о белокурой. Без неё ничего не имело совершенно никакого смысла. Его будто переключили на чёрно-белый режим, и видеть мир в цвете стало недоступной привилегией. Он, кажется, стал настоящим разумным взрослым, но тем, что потерял первую любовь и теперь собирался рассказывать о ней либо будущим детям, либо пьяницам в баре.
Отношения с Амелией пошли по накатанной довольно скоро. Они не ссорились, но друг рядом с другом не знали, о чём говорить. Лия видела, что её истории из колледжа ему неинтересны, и он погружается в учёбу, лишь бы быть занятым, не слышать её. Она, а свою очередь, стала чаще выходить на прогулки одна, просто чтобы не сорваться на него. Пару раз он видел, как её провожал до дома какой-то парниша. Ничего особенного, он знал, что Лия даже не подумает об измене, но всё же видел, как она с ним улыбается и смеётся. Так легко, как никогда не смеялась с Майклом. Громко, весело, открыто и не боясь укоризненного взгляда.
В постели был просто полный разлад. Лэнгдон как ни старался, не мог кончить. Два часа секса, и он либо представлял Корделию, двигаясь чуть ли не истерично, чтобы хоть как-то приблизиться к концу, либо просто прекращал эти пустые механические движения, всё равно шатенка получала свой оргазм гораздо раньше, позже просто мучаясь под ним. Это было так паршиво, вдруг испытывать отвращение к сексу. С Делией его иногда на полчаса не хватало, столько эмоций, переполняющих чувств, что они просто не могли долго, а если уж и наслаждались друг другом по часу, это никому не приносило боли и не изматывало, как в шахте.
Они с Амелией измучили друг друга до предела, просто высушили. Решение расстаться было взвешенным и твёрдым. К его удивлению, синеглазка отреагировала спокойно, лишь слегка всплакнув и крепко обняв на прощание. Она тоже многое поняла. Они извинились друг перед другом, проговорив около часа, рассудив, что обоим так будет лучше. Антихрист сказал, что в критической ситуации девушка может позвонить ему, и он обязательно поможет. Она лишь улыбнулась в ответ. Майкл, точно зная, что некогда его змейка не захочет возвращаться в общежитие, оплатил съёмную квартиру на пару месяцев вперёд и стремительно собрал вещи. В шабаше Зои всё поняла без слов и попросила девочек не быть такими строгими, всё же безбашенного мальчишку в нём больше никто не видел.
Лэнгдон, всё-таки, был рад изменениям в себе. Рад тому, что в этот раз он не вернулся к бутылке, не рвал и метал, а знал, что делать. Как только мысли о Делии превращались в навязчивые идеи, он начал изучать заклинание, которое попалось ему на глаза в одной из церквей. Потрёпанная, явно старше сотни лет, а то и всех двухсот, книга. На деле ещё старше, но это был переписанный экземпляр. Язык мёртвый и древний, а сила, что была заключена в ней и знания, были слишком опасны. Попадись ему это сокровище раньше, он бы испепелил всё живое гораздо быстрее. Там он случайно нашёл то, что поможет ему увидеться с ней, не разрывая при этом глотку в измерении снов и не тратя энергию на бесполезный зов. Они могут встретиться напрямую, и Майкл намерен её удивить.
Возможно, не стоит, Мисти говорит, что Делия счастлива с Астаротом, но парень больше не может. И если Лэнгдон лично убедится, что его горькая карамель спокойна, он постарается оставить всё в прошлом, но последний шанс им точно нужен, пусть и в виде разговора.
***
Делии казалось, что в неё вдохнули новую жизнь. Она стояла на каменном мосту, напоминающем арку, греясь в лучах редкого для этих мест жаркого солнца, зачарованно разглядывая водопад внизу. Зелень деревьев, прозрачная аспидно-серая гладь воды, шум которой разбавлял умиротворяющую тишину вокруг — всё это было её счастливым сном, так неожиданно и приятно ставшим реальностью. Как же это прекрасно, стоять здесь, будто на вершине мира. Никого, только она, только её водопад, её зелень деревьев, её воздух. Это место — словно комната, где нет места ни долгим раздумьям, ни терзаниям, ни даже веселью. Это спокойствие и сказка.
— Нравится? — очень осторожно поинтересовался Астарот, подходя к ней сзади и бережно обвивая талию.
— Очень, — ответила девушка, не думая. Она даже не совсем поняла сначала, кто это спросил, настолько забылась. — Спасибо.
Демон замолчал, опуская голову ей на плечо и любовался чудом природы вместе с ней. Это её хрупкий мир, и трогать его сейчас он решительно не собирался, особенно портить его болтовнёй. Мужчина просто прикрыл глаза и ушёл в себя, немного теснее обняв своё сокровище. Ей так идёт это место. Солнышко, что игралось с её кудрями, пока они поднимались сюда, лёгкий ветерок, что помогал яркой звезде. Корделия — дитя света и этого мира, именно здесь она органична как никогда, именно сейчас она может совершенно искренне улыбаться, наконец дорвавшись до своих грёз и свежего воздуха. Ведьма просияла, вновь походя на добрую фею, нимфу из ангельских снов. Недостижимую.
Только сейчас до брюнета начало доходить, когда он ощутил под пальцами быстрое биение девичьего сердца, что она никогда не будет его на сто процентов, ни в этой реальности. Ей бы смотреть на всё вокруг глазами ребёнка и искриться радостью, а не прозябать в затхлом, вечно горящем, Аду, прогибаясь от его поцелуев, даже если от удовольствия. Корди, хоть и магическое существо, но всё же ведьма, человек. Её конструкция не позволит всецело принадлежать Преисподней, оставаясь при этом живой. Будь та, в соответствии с пережитыми страданиями, интровертом, ещё может быть, но с жаждой быть услышанной, любимой, любить и отдаваться людям, общаться с ними, Ад ровнялся тюрьме.
На что же он её обрёк! На что он надеялся?! Грезил, что его любовь, граничащая с одержимостью, переманит на свою сторону? Возможно, но выстраданная симпатия к нему, построенная на усталости быть хорошей и на крышесносном сексе — лишь жалкие полумеры, суррогат и копия настоящей жизни. Ему никогда не увидеть той искры, что навсегда осталась на поверхности. И отпустить сил нет, потому что для него она так же, сродни второму дыханию.
— Сколько у нас ещё? — через неизвестное количество времени спрашивает ворожея, спасая его от губительной рефлексии.
— Пять часов, — мягко отзывается брюнет, становясь напротив неё, утопая в глубине любимых глаз. Красноглазый осторожно прикасается к посвежевшей щёчке, добродушно улыбаясь. — Можем побыть здесь, а можем перенестись на ярмарку в паре десятков миль. Там сейчас торжества и концерты.
— И мы можем там погулять?! — с надеждой и неверием восклицает Верховная.
— Ну конечно, всё, что пожелаешь, — он не понимает, что с ним происходит, лишь чувствует, как щемит в груди от желания сделать всё, чтобы ей было как можно приятнее.
— Пойдём, — умоляюще смотрит и берёт его за руку.
— Пойдём, — вздыхает мужчина.
Он подарил ей самый лучший день рождения в её жизни, по крайней мере, беззаботное пение блондинки, в унисон весёлым песням ярмарки, говорит именно об этом. «А вот эту я слушала, когда была подростком, чтобы отвлечься», ” А эту пела на празднике в шабаше, меня девочки уговорили, ” А эту…» Сладкий щебет её голосочка, когда она погружается в воспоминания, набивая щёки сахарной ватой, отдаётся и радостью и болью, и единственное, чего сейчас хотелось бы, лишиться совести и не чувствовать себя последней скотиной во Вселенной. «Прости, котёнок, прости меня», — стучит в висках такая нахер им обоим ненужная фраза, и Астарот практически рассыпается на осколки.