Она все еще улыбается, зная, что достигла своей цели, хотя я до сих пор спорю.
— Мы оба прекрасно знаем, что ты не сможешь напиться, даже если бы захотел.
— Только потому, что я беспокоюсь о тебе, — говорю я. — Вы всегда съезжаете с катушек, когда напьетесь.
— Мы просто веселимся, — утверждает она. — А теперь, будь добр, встань и переоденься, нам пора идти. Райдер ждет нас в гостиной.
Я колеблюсь и, вздохнув, сдаюсь.
— Хорошо, но я буду приглядывать за тобой.
Она улыбается и мягко целует меня в губы.
— Спасибо. Ты так заботишься обо мне.
— Потому что я люблю тебя, — говорю ей, пока она спрыгивает с кровати.
Ухмыляясь, она подбирает мои джинсы и кидает их в меня.
— Если ты меня любишь, поторопись и одевайся. Она выходит из комнаты, так и не сказав в ответ, что любит меня.
Но я знаю, что она любит меня так же сильно, как я ее, поэтому встаю и одеваюсь, выполняя ее просьбу. Потому что я люблю ее больше всего на свете.
Она весь мир для меня. Всегда будет. До самой моей смерти.
10 мая, шесть дней до летних каникул
Помню, когда я была маленькой, всё казалось таким простым. Жизнь была полна улыбок и танцев, конфет и нарядов, наполнена счастьем и светом. Темная сторона еще не была мне знакома, пока мне не исполнилось двенадцать лет, и я осознала, что не все так солнечно.
— Бьюсь об заклад, ты не сможешь меня догнать у подножия, — смеется отец, крутя педали велосипеда.
Я улыбаюсь и кручу педали ещё быстрее. У меня совершенно новый фиолетово-серебристый велосипед, и полоски на педалях отражают солнечный свет. Колеса отбрасывают гравий, вращаясь быстрее, и я, крепко вцепившись в руль, мчусь вниз по склону, пытаясь выиграть. На самом деле, это неважно. Неважно, кто выиграет, мне просто весело кататься на велосипеде со своим отцом.
Он все еще впереди меня, а я наслаждаюсь скоростью ветра, растущими вокруг деревьями, голубым небом и воздухом, наполненным запахом земли и листьев. На самом деле, я не удивлюсь, если он затормозит у самого подножия и позволит мне выиграть. Обычно так и происходит, при этом он делает вид, что вышло всё совершенно случайно.
Поэтому, когда он исчезает за поворотом, и я слышу, как замедляются его шины, думаю: «Ага!» — и налегаю на педали, приближаясь к повороту. Я смеюсь, наполненная азартом гонки, но за поворотом все мое счастье вмиг улетучивается.
Велосипед отца перевернут посреди дороги, колеса все еще продолжают крутиться, а он лежит спиной на земле. На долю секунды я думаю, что он так неудачно шутит, позволяя мне выиграть. Но потом замечаю, что он хватается за сердце и стонет.
Резко нажимая на тормоза, замедляюсь, боюсь, он упал с велосипеда и поранился. Поравнявшись, соскакиваю с велосипеда, бросив его на землю и мчусь к папе, падая на колени рядом с ним. Первое, что бросается в глаза, бледная, как полотно, кожа. Затем замечаю страх в его глазах. Ужасное предчувствие охватывает меня.
— Нова…позови на помощь… — его голос дрожит.
Слезы застилают мне глаза. — Папа, что случилось?
— Просто позови кого-нибудь… — он снова стонет, сжимая руки.
Его взгляд заставляет меня бежать обратно к велосипеду. Сажусь на него и поднимаюсь вверх по холму. Склон очень крутой, но что-то делает мои ноги сильнее, и я быстрее, чем когда-либо кручу педали. Достигнув вершины, бегу к кемпингу, надеясь найти кого-нибудь. Увидев за одним из столов для пикника семью, спешу к ним, бросая велосипед у тропы.
— Мой отец, — задыхаюсь и пытаюсь отдышаться. — Он упал и ему больно.
Глава семейства встает из-за стола, сказав жене, чтобы та вызвала скорую. Потом он просит меня показать, где отец, и мы бежим с ним вниз по склону. Я не сомневаюсь, что все обойдется. Я не сомневаюсь, потому что веду помощь, я сделала все, как надо, и все будет хорошо, но, когда мы достигаем его, он не двигается. Не дышит. Парень проверяет пульс и не может нащупать его.