Что-то не так.
Поворачивайся назад.
Это все неправильно.
– Дар? – Неуверенно колеблясь, я обернулся и обнаружил, что он уже уходит. –Увидимся после школы, хорошо?
Мой брат не ответил.
– Дар?
Он тоже не обернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Даррен?
Вместо этого он натянул капюшон и продолжал уходить от меня.
– Итак, этот парень твой хранитель, или ты можешь подумать сам? – спросил женский голос, и я развернулся, чтобы найти не кого иного, как блонди со стены, стоящую передо мной – и, черт возьми, вблизи она выглядела еще лучше.
Все представления о странном прощании Даррена давно забыты, я полностью сосредоточился на лице, смотрящем на меня.
Высокие скулы, розовые пухлые губы, большие зеленые глаза и волосы, которые выглядели как что-то из журнала, она была, без преувеличения, самой красивой, что когда-либо видели мои глаза.
– Я определенно могу думать самостоятельно.
– Ты видел меня там, – спокойно заявила она, зеленые глаза поймали меня в ловушку.
– Да.
– Ты продолжал идти.
Я кивнул, как дурак.
– Да.
– Больше так не делай.
Трахни меня.
– Не буду.
Она оглядела меня еще раз, прежде чем одобрительно кивнуть. – Ты прекрасен.
Ну и дерьмо. – Аналогично.
– Хм. – Ее губы приподнялись. – Итак, у тебя есть имя, мальчик-который-может-думать-за-себя?
– Имеет ли это значение?- Я парировал, нуждаясь в том, чтобы восстановить некоторые позиции, которые я потерял из-за этой мощной девушки. – Мы оба знаем, что к концу дня ты будешь называть меня малышом.
Она облизала губы, чтобы скрыть улыбку. – Это так?
Я подошел ближе. – Это ты мне скажи, блонди.
Так вот, она сделала, и это было великолепное зрелище. – Ладно, это было действительно хорошо.
Я ухмыльнулся. – Спасибо.
– Я Ифа, – засмеялась она, протягивая мне руку.
– Джоуи, – ответил я, беря ее маленькую руку в свою.
– Джоуи. – Пожимая мне руку, она склонила голову набок и изучала меня без намека на застенчивость. – Твое имя тебе подходит.
– Я мог бы сказать то же самое о тебе, - ответил я. – Твое имя означает сияние и красоту, верно?
Она усмехнулась. – Ты хорошо знаешь ирландский.
Да, я знал ирландский, но не настолько хорошо.
В моем классе в начальной школе была девочка по имени Ифа, которая постоянно бубнила о том, что ее назвали в честь ирландской королевы-воительницы, с уровнем красоты, который, по слухам, соперничал с красотой Елены Троянской.
Я, однако, не собирался рассказывать об этом конкретно этой Ифе.
Не тогда, когда мне нужно было каждое преимущество, которое я мог получить.
– Итак, в какой класс тебя определили? – спросила она, доставая сложенное расписание из кармана своей короткой плиссированной юбки. – Я в 3-м классе первого года (7 класс по нашей системе).
Черт, если бы я знал.
Я расправил скомканный бумажный шарик, который был моим расписанием занятий на учебный год. Я был чертовски взволнован, когда прочитал слова «3-й класс первого года» на странице.
– У меня тоже.
Она была в моем классе.
Может быть, мне повезло.
– Значит, ты такой же посредственный ученик, как и я, – засмеялась она. – Моего брата определили на 1-й класс первого года. Этот класс для умников.
– Ты близнец?
Она кивнула.
– К несчастью.
– Значит, мы третий самый умный класс?
– Или третий самый толстый, – засмеялась она. – Каким бы способом ни был наполнен твой стакан (поговорка).
– Почему? На сколько классов был разделен наш год?
– Четыре.
– Господи, – засмеялся я. – Это мало о чем говорит в нашу пользу, не так ли?
– Да. – Она улыбнулась мне в ответ. – Итак, из какой начальной школы ты пришел?
– Школа Святого Сердца, – ответил я. – А ты?
– Собор Святой Агаты, – сказала она с гримасой. – Это…
– Начальная школа для девочек, которой руководят монахини за городом? – Я вздрогнул от сочувствия. – Ну, это тебе дерьмово не повезло, да?
– Ага. Восемь лет с монахинями. Разве ты не видишь, как сияет мой нимб?
– О да, он ослепляет.
– По словам сестры Альфонсус, я должна продолжать свое образование в среде, где учатся только девочки, – размышляла она с дьявольской улыбкой. – По-видимому, во мне есть дикая жилка со склонностью к мужскому облику, которую не могут устранить никакие молитвы. – Она закатила глаза. – Все потому, что я сказала, что парень, играющий Иисуса в фильме, который нам показали, был великолепен.
Я выгнул бровь.
– Великолепен?
– Что? – она засмеялась. – Это так.
– Ну, мне кажется, что тебе нужно меньше времени проводить в коленопреклоненных молитвах и больше времени…
– Не говори этого, – предупредила она, протягивая руку, чтобы закрыть мне рот рукой.