– С мужской формой, – усмехнулся я, убирая ее пальцы со своих губ своей рукой.
– Итак, мне следует проводить больше времени с мужской формой в целом? – она засмеялась, и каким-то образом наши пальцы теперь переплелись. – Или с тобой? – Потому что можно с уверенностью сказать, что я впечатлена мужской фигурой, стоящей передо мной.
– Это твой способ сказать мне, что у тебя нет парня?
– Нет, это мой способ сказать тебе, что у меня будет парень, как только ты меня попросишь.
– Иисус. – Мое сердцебиение ускорилось. – Ты ни в чем не отступаешь, не так ли?
Она подмигнула и сняла свою школьную сумку с плеча. – Что в этом забавного?
Эта девушка привела меня в замешательство, я взял сумку, которую она протянула мне, и перекинул ее через свободное плечо.
– Вот, – сказала она с одобрительным кивком, восхищаясь своей ярко-розовой сумкой на моем плече. – Этого должно хватить.
– Хватить?
– Предупредить других девочек.
– Предупредить других девочек? – Мои брови поползли вверх. – Ты только что отметила меня своей сумкой?
– Конечно, – ответила она, мило улыбаясь мне, прежде чем развернуться на каблуках и неторопливо уйти в направлении школы. – Теперь, пойдем, детка.
Я рассмеялся, потому что, честно говоря, что еще я мог сделать?
У меня было отчетливое ощущение, что я буду часто следовать за этой девушкой.
Тем не менее, мои ноги двигались за ней.
Глава 1.Монстры под моей кроватью.
Первый год
Джоуи
30 ноября 1999 года.
Со звуком несмотря на мой собственный пульс, грохочущий в ушах, я не сводил глаз с пола моей спальни и концентрировался на своем дыхании, на трещинах в плинтусе, на недавно проделанной дыре в моем носке, на чем угодно, но не на том, что задница колотится и требует войти.
– Открой эту дверь, мальчик, и я научу тебя хорошим манерам!
– Бесполезная маленькая сучка, прямо как твой брат.
– Ты уже не такой большой мужчина, не так ли, маленький засранец?
– Выходи, маленький болван, пока я не выломал твою гребаную дверь!
Мое сердце бешено колотилось в груди, каждый дюйм моего тела был избит и украшен синяками, и хотя я знал, что моя мама была там беззащитна, у меня, честное слово, не хватило духу пойти еще на один раунд с мужчиной, которого она называла своим мужем.
Не тогда, когда он так легко взял надо мной верх сегодня вечером.
Проглотив кровь, которая стекала по задней стенке моего горла, я повернул голову в сторону и обдумал свои варианты.
Сражайся.
Умри.
Беги.
Умри.
Расскажи.
Умри.
Скрой.
Умри.
Умри.
Умри.
Потратив эгоистичное количество времени на размышления о том, чтобы приставить нож к своим запястьям, я зажмурил глаза и напряг каждую мышцу в своем теле, пока оно не затряслось от напряжения.
Не делай этого, парень.
Твоя очередь еще не пришла.
Не доставляй ему такого удовольствия.
Подумай о других.
Отчаянно пытаясь отвлечься от искушения, я задержал дыхание и сосредоточился на том, почему я не могу покинуть этот дом.
О том, почему я должен был остаться.
Шэннон. Тадхг. Олли…
Шэннон. Тадхг. Олли…
Шэннон. Тадхг. Олли…
Постепенно, когда мой разум смирился с тем фактом, что я никак не мог оставить троих невинных детей с создавшими нас монстрами, я почувствовал, как мои мышцы расслабляются, заставляя меня все глубже погружаться в депрессию.
Заманивают меня в ловушку…
Негодование вспыхнуло во мне, когда мой разум сосредоточился на одном лице.
На одно имя.
К черту Даррена за то, что он оставил меня здесь.
Мама плакала в своей комнате, ее одежда была разбросана повсюду, а ее достоинство было размазано по его члену, и я ни хрена не мог для нее сделать.
И, как и в прошлый раз, я не смог спасти ее.
И, как и во все предыдущие разы, я не смог его остановить.
Глубокий тембр голоса моего отца эхом отдавался от стен моей спальни, когда угрозы, которыми он осыпал меня до поздней ночи, медленно превращались в разочарованное рычание, а затем, в конечном счете, в пьяные оскорбления.
– Чертов придурок? – было последним, что я услышал, как он назвал меня, прежде чем его тяжелые шаги неуклюже удалились от моей двери.
Через несколько минут его голос был слышен снова, но на этот раз с другого конца лестничной площадки, с моей матерью, которая снова стала мишенью его истерики из-за виски.