Отдав свои приказы, герцог уходит, не оглядываясь. Его поведение мне непонятно — почему же он не стал запугивать и Нину? Не хотел тратить время? Или не хотел делать это на глазах и так разбитого Микеля? Или дело в другом? Я не умею читать мысли, так что мне остается только догадываться.
Я вхожу с той же уверенностью, что и всегда. Эсмонд проскальзывает следом, тихо прикрывая дверь. Нина встречается со мной взглядом и понимает, что в этот раз ей некуда отступать.
Глава 36
Медленным шагом продвигаясь по комнате, я отмечаю голубые глаза, полные слез, которые Микель сразу же стирает. Его зареванный вид не оставляет сомнений в том, что здесь случилось. Без единого слова я встаю напротив Нины и нежно улыбаюсь ей. Эсмонд мельтешит где-то сзади, но я не обращаю на это внимания.
— Нина, твой звенящий голос было слышно из конца коридора, — в отличие от своей сообщницы, она не спешит падать на колени и лить слезы, потому я нараспев продолжаю. — И, поскольку герцог слышал каждое слово, мне ничего не остается, кроме как донести до тебя его волю.
После услышанного она лишь сжимает губы и опускает голову. Микель же, не прекращая шмыгать носом, с удивлением смотрит на меня.
— Герцог был здесь? Зачем он приходил? Он… — вмиг расстроившись еще больше, ребенок отводит глаза в сторону, — …уже ушел?
— У герцога Мограж всегда очень много работы. Но он прислал меня, — без всякой тактичности я толкаю Нину плечом и встаю рядом с Микелем, прижимая его к себе. — Разве твоя умная, красивая и самая лучшая сестра в мире тебя не устраивает? М?
Слабая улыбка появляется на раскрасневшемся от слез лице, но глаза так же пусты. Видимо, его разговор с Ниной, теперь уже последний, сильно задел струны чувствительной души. Что ж, потому я и здесь — лечить раны и занимать место в сердце. И обращать это себе на пользу.
Потому, я перевожу взгляд на Эсмонда, что с тревогой ждет моих указаний.
— Нина все прекрасно поняла, Эсмонд. Исполняй приказ герцога, — дождавшись, когда дворецкий подойдет ближе и возьмет Нину за локоть, я тихо шепчу, когда они проходят мимо меня. — Слышала, в подземелье в это время года завелись крысы. Все будет в порядке, если привести туда еще одну.
Если упомянутая и хотела мне ответить, то не успела — стоит им выйти за дверь, как я слышу лязг доспехов. Рыцари добрались и сюда. Вздыхая, я радуюсь своему успеху. Я избавилась от раздражающей меня девчонки, выслужилась перед герцогом и привела Микеля, пусть и не намеренно, в крайне податливое состояние. И сейчас я в полной мере смогу проявить все свое очарование.
Усевшись на кровать, я хлопаю рядом с собой, и Микель, будто в трансе, садится рядом. Он истинный главный герой, но все еще ребенок. Поймет ли он, что только что произошло?
— Это была она, правда? Это Нина забирала деньги герцога, — с подкатывающими к горлу слезами трудно говорить, но Микель как-то справляется. — Я сделал, как вы сказали. Я стал снова и снова спрашивать ее о этих деньгах. И она сильно разозлилась, — всхлипнув, мальчишка пытается взять себя в руки, но начинает всхлипывать еще громче. — Почему она так поступила? Если бы она сказала мне… Я бы сам отдал ей эти деньги! Почему?!
Мне остается только вздохнуть, когда у него снова начинается истерика. Выбирая между жестким и мягким подходом, я решаю выбрать нечто среднее — поддержать, но не поощрять слабоволие. Если мне суждено умереть, я не хочу умирать от рук сопливого мямли.
Потому я вплотную придвигаюсь ближе и прижимаю дрожащее тело одной рукой, гладя другой по светлой голове.
— Постарайся успокоиться и послушай меня, Микель, — видя, что мои слова пока не очень помогают, я начинаю говорить более размеренно и спокойно. — В случившемся нет твоей вины. Ты — сын герцога Мограж, а это неизбежно приведет к тому, что многие люди, близкие и незнакомые, захотят воспользоваться тобой. Твоим благодушием, — продолжая гладить потяжелевшую голову, я непроизвольно сравниваю Микеля и Лию. Эти двое настоящая головная боль. Их доверчивость никуда не годится. — Я знаю, как важна была для тебя Нина, и знаю, как сильно ты доверял ей. Но ваши статусы всегда будут различны. И в ее лице ты бы никогда не нашел настоящего друга.
Когда Микель немного успокаивается, то поднимает голову и смотрит на меня. Теперь его глаза более осознанные.
— Разве мы так сильно отличаемся? Она всегда любила говорить со мной. И всегда первой видела все мои рисунки, — вытерев остатки слез, он без сил укладывает голову мне на плечо. — Я всегда доверял ей…