Рипер.
Они называли его Рипер, хотя на самом деле его звали Реми Мартинес.
Он избил этого придурка в первый же день, окровавленный парень лежал без сознания у его ног, его одежда была пропитана кровью. Когда никто больше не вышел вперёд, чтобы сразиться с ним, Рипер небрежно фыркнул и отряхнулся. Затем подошёл к брошенному подносу, схватил нетронутое яблоко «Грэнни Смит» из всего ассортимента еды и съел его за столиком в дальнем конце зала.
Он не стал снова надевать рубашку до конца дня, гордо демонстрируя свою истинную власть.
Этот парень был крепким, как грёбаный гвоздь. Вскоре после этого он уже правил этим местом. Его связи во внешнем мире позволили откупиться от тюремных охранников, так что Рипер получал, что хотел и когда хотел. Он жил здесь в роскоши, и у этого ублюдка был бесконечный запас сигарет и лезвий, которыми он обменивался в течение дня.
Как и сейчас, он использовал свой яблочный нож. Ублюдок любил яблоки, приберёг этот грёбаный нож специально для такого случая. Сумасшедший. Тот, с кем мне нужно было стать ближе.
Я видел, как заключённые время от времени приближались к нему. Они искали безопасность, хотели найти место рядом с ним и подальше от нацистской банды, которая всё ещё таскала плачущих слабаков в туалет, чтобы насадить на свой винт. Они смотрели на меня этим высокомерным взглядом всё больше и больше с каждым днём, как будто это был только вопрос времени. И последнее, что мне было нужно, это член в заднице в этом аду. Мне нужно было быть похожим на Рипера, даже если это означало невозможность стоять рядом с ним. Мне нужно было попытаться уничтожить этих ублюдков, если хочу оставаться невредимым в ближайшие пару лет. На меня нападали достаточно раз, чтобы я понял, что очень скоро стану чьей-то сукой.
Схватив однажды с подноса яблоко, я собрался с духом и направился к Риперу. У него был свой собственный чёртов стол, и никто больше не садился за него. Ублюдок любил одиночество. Своё одиночество и свои яблоки. Он ни разу не взглянул на меня, когда я начал приближаться к нему, но я знал, что он знает обо мне. Он был осведомлён обо всём.
Он держал в одной руке яблочный нож и медленно и расчётливо срезал кожицу с плода. Кожа болталась, как лента, пока он продолжал работать лезвием. Я стоял перед ним, молча наблюдая и гадая, ждёт ли он, что я заговорю первым. Я никогда не слышал, как он разговаривал с парнями до меня, чтобы узнать, как они получили отказ. Может, именно поэтому он казался незаинтересованным во мне. Я был просто ещё одним бедняком.
— Давай быстрее, — наконец, сказал он, всё ещё не отрывая глаз от своего долбанного яблока.
Чувствуя себя неловко, я наклонился вперёд и положил яблоко на его поднос.
— Для… тебя. — Чёрт побери, я был не в себе, предлагая ему своё яблоко, как будто он был каким-то богом, которому я приношу подаяния.
Он смотрел на моё яблоко в течение половины удара сердца, прежде чем продолжить чистку.
— Ты пришёл сюда, чтобы отдать мне своё долбанное яблоко?
— Знак мира, — сказал я, пожав плечами.
— Мне не нужен мир от хуя, с которым не воюю.
Я выдохнул и провёл рукой по волосам.
— Чёрт, чувак, я не знаю, что делаю, ясно? Я пришёл сюда.
— Ты пришёл сюда, как и все остальные, умоляя о безопасности. Как будто мне не плевать на вас, беспринципные придурки. Я ни хрена не помогаю и ни для кого ничего не делаю. Так как насчёт того, чтобы ты повернулся и убрался нахуй с моего поля зрения, прежде чем брошу этот нож тебе в голову?
Я застыл от его угрозы. Когда-то я думал, что босс — это страшно.
Этот парень был чем-то совершенно другим.
— Ты не станешь использовать этот нож, чтобы убить меня, — неожиданно для себя сказал я. — У тебя разные ножи для разных вещей. Когда на прошлой неделе ты зарезал одного из нацистов, это был нож с коричневой рукояткой, который потом ты больше не носил. Я бы сказал, что ты избавился от него или что-то вроде того, и судя по тому, как ты вздрогнул от крови, капающей с лезвия, я бы предположил, что ты не любишь кровь. На самом деле ты ненавидишь это настолько сильно, что не можешь вынести её соприкосновения с тем, что принадлежит тебе. И этот ножик для яблок не менялся. Тебе он слишком нравится, чтобы швырнуть его мне в голову.
Тишина.
Его движения замедлились, и тёмные глаза, наконец, поднялись на меня.
Я старался сохранять самообладание, старался смотреть ему прямо в глаза, и сам удивлялся тому, что держу себя в руках достаточно долго.