Кроме того, Сет познал зло. Он видел и чувствовал больше, чем я предполагал, и это наложило на него отпечаток. Я сомневался, что Сет стал другим человеком, но он изменился. И что еще хуже, люди, которые должны были помочь ему справиться — Трейс и я — подвели, и это тоже изменило его.
Я приезжал сюда, чтобы выполнить обещание, данное Трейсу, и убедиться, что Сет в безопасности, но нарушал это обещание каждый раз, когда лгал парню о смерти его брата и своей роли в этом. Каждый раз, спрашивая Сета, как у него дела, и пропуская мимо ушей ответ, я с тем же успехом мог плюнуть на безжизненное тело Трейса. А когда бросил несчастного парнишку из-за одного невинного поцелуя, я швырнул это обещание обратно в лицо своему мертвому возлюбленному. Потому что все, что я делал, было не ради защиты Сета. Это было для того, чтобы заглушить свою собственную вину. Я должен был защитить себя.
Добравшись до паромного причала, я понял, что нужно сделать выбор. Очень простой выбор. Я мог попытаться исправить то, что сломал, или на этот раз уйти навсегда. Не наблюдать за Сетом издалека, не выслеживать его, не использовать бесконечные ресурсы, имеющиеся в моем распоряжении, убеждаясь, что с ним все в порядке. Полный разрыв. Или я должен найти способ быть рядом с Сетом, давать то, что ему нужно, не забирая при этом то, чего хотел сам. Потому что сейчас, как никогда, я знал — он заслуживает кого-то лучшего, чем я.
Только когда позади прозвучал сигнал клаксона, я понял, что поток машин передо мной начал двигаться к парому. Мне нужно было принять решение, и сделать это быстро.
Глава шестая. Сет.
Сет
Ронан ушел.
Я ожидаемо не получил того, что так сильно хотел. Нелепо было настолько расстраиваться из-за этого, но я не собирался обманывать себя, полагая, что маленький кусочек моего сердца не откололся, рассыпавшись на части. Ладно, огромный кусок.
Ронан не уехал прошлой ночью. Я понял это только когда вышел из дома в утренней темноте, чтобы успеть на первый паром от терминала Клинтона. При виде машины Ронана рядом с моей на подъездной дорожке, я испытал смешанные чувства, огорчившись и ощутив облегчение одновременно. Эти же эмоции преследовали меня весь день, пока я не миновал железные ворота, подъезжая к дому. А потом меня охватило разочарование при взгляде на пустое место, где утром стояла машина Ронана.
На работе обошлось без происшествий, но только потому, что большую часть дня я провел, прячась в своем кабинете не в силах никому объяснять происхождение синяков на лице. Единственным человеком, которому пришлось рассказать об ограблении, был деловой партнер моего отца — я все еще не привык называть его своим деловым партнером, хотя теперь это обстояло именно так. Стэн пришел в ужас и не стал спорить, когда я сообщил, что собираюсь нанять охранную компанию, которая обеспечит наблюдение за гаражом двадцать четыре часа в сутки. В обеденный перерыв я отправился на свой ежедневный ритуал — съездить в старый родительский дом — и безумно гордился собой, что нашел смелость дойти до машины в одиночку, несмотря на предложение Стэна сопровождать меня туда и обратно. Стэн единственный, кроме Барри, знал, как тяжело мне покидать дом. Мне была приятна поддержка Стэна, но первым человеком, с которым хотелось поделиться своим маленьким успехом — тем, что смог сегодня добраться до работы, несмотря на произошедшее вчера, — был Ронан.
Но Ронан ушел… потому что я сам попросил его.
Я попытался сосредоточиться на компьютере, но не мог разобрать текст, на который смотрел уже несколько минут. Каждый день я уходил из офиса раньше, поскольку еще не освоился так с вождением, чтобы разъезжать по центру Сиэтла в час пик, но почти всегда продолжал работу по возвращении домой. Скоро стало ясно, что сегодняшний день станет очередным исключением. В отличие от вчерашнего, когда меня отвлекли ограбление и неожиданный приезд Ронана, сегодня продвинуться в изучении контракта мне не позволяла только жалость к себе. Я выключил монитор и стал складывать бумаги обратно в сумку для ноутбука, с которой ходил на работу, но замер от звука открывающейся входной двери. Пуля был снаружи, но поскольку он не лаял как сумасшедший, оставалось предположить, что пожаловал кто-то из знакомых.
Я ненавидел глупый огонек надежды, вспыхнувший в груди на короткий миг и тут же погасший, когда донесся голос Барри, зовущий меня по имени.
— В кабинете, — заканчивая укладывать бумаги, отозвался я достаточно громко, чтобы меня услышали
Барри становился для меня все большей проблемой, но я понятия не имел, что с этим делать. Впервые я позвонил ему около полугода назад с просьбой помочь мне справиться с тревогой при выходе из дома, и был благодарен за поддержку и понимание того, с какой травмой столкнулся. Я умолчал о подробностях нападения на мою семью, несмотря на то, что Барри постоянно требовал рассказать ему все. Но он предложил некоторые инструменты, чтобы справиться со стрессом, наваливавшимся на меня всякий раз от одной лишь мысли выйти за дверь. Барри даже помог мне получить водительские права, поскольку c шестнадцати лет рядом не было никого из взрослых, кто мог бы научить меня водить машину.
Я с самого начала знал, что Барри гей. Он сообщил об этом в ответ на мое признание о своей сексуальности во время одного из наших первых сеансов. Затрудняюсь ответить, почему он сказал мне об этом — возможно, он думал, это поможет мне больше раскрыться, но поскольку родители всегда поддерживали мою ориентацию, эта тема не слишком волновала меня. Я упомянул об этом, только когда Барри спросил, была ли у меня девушка. Никогда не рассматривал наши отношения в каком-то ином ключе, кроме профессионального, но пару месяцев назад я начал понимать, что, возможно, для Барри все изменилось. Поначалу это было едва заметно — случайные прикосновения, легкий флирт, который распознавал даже я. Вопросы, был ли у меня когда-нибудь парень, шутки о том, что я хочу выбраться из дома, просто чтобы встречаться с кем-то, и комментарии о моей привлекательности. Все это постепенно заставило меня опасаться наших сеансов, а не предвкушать их. Но я знал по опыту, что не умею читать людей — мои действия в отношении Ронана тремя годами ранее были тому подтверждением, — поэтому отмахнулся от всех своих неприятных ощущений и сосредоточился на том, чтобы найти в себе мужество выбраться из дома и начать наконец жить. Но когда Барри стал отговаривать меня от попыток выйти за пределы зоны комфорта в отсутствие его самого рядом, я понял, — придется что-то делать с нашими профессиональными отношениями, причем скорее раньше, чем позже.