Я перестал слушать, когда Стэн и Сет начали обсуждать какие-то цифры продаж, вернулся к маленькому столику и включил свой компьютер. Дерьмовое, нервозное чувство вернулось, и в кои-то веки я с нетерпением ждал возможности просмотреть записи, которые Дейзи и Мэв прислали о потенциальных объектах. Это стало печальным напоминанием о том, во что превратилась моя жизнь, и я предпочел погрузиться в дела смерти, а не сталкиваться с трудностями, пытаясь принять себя таким, каким был.
— Прости за это, — сказал Сет, вернувшись на стул рядом со мной через несколько минут.
— Без проблем, — пробормотал я.
Я знал, что веду себя как неблагодарный засранец, учитывая слова Сета перед неожиданным появлением Стэна, но был слишком близок к тому, чтобы сказать что-то, что принесло бы больше вреда, чем пользы. Сет хотел быть другом. Нужно было помнить об этом.
Но Сет, должно быть, почувствовал, что что-то не так. Он стал нервно переминаться с ноги на ногу, ожидая от меня еще каких-то слов — вероятно, логического завершения нашего разговора. Наконец он поднялся, сжал челюсти и начал отходить от меня, но я схватил его за запястье, чтобы остановить.
— Спасибо, — удалось мне сказать, не поднимая глаз от компьютера.
Сет ничего не ответил и не задержался. Но когда я разжал руку, освобождая его запястье, он коротко провел пальцами по моей ладони, прежде чем отойти.
Глава шестнадцатая. Сет.
Сет
В итоге я позволил Ронану отвезти себя в старый дом на Мерсер-Айленде, поскольку все еще был на взводе после тяжелого утра. Каким-то образом стала достоянием общественности информация о будущей встрече с нашим крупнейшим конкурентом в Нью-Йорке для обсуждения возможной сделки, и я провел утро, отвечая на телефонные звонки от обеспокоенных сотрудников и одного очень сердитого лидера профсоюза. К тому же Стэн ушел домой из-за плохого самочувствия, и я остался один. Я долго размышлял, стоит ли вообще тратить время на ежедневную поездку к дому, занимавшему центральное место в моих самых мрачных кошмарах, но решил — чем быстрее примирюсь с произошедшими там событиями, тем быстрее избавлюсь от одной из последних связей с худшим днем в своей жизни.
— Ты отлично поработал утром, — сказал Ронан.
Всю дорогу он периодически поглядывал на меня, пока вел машину. Ронан находился в моем офисе, когда появились новости, но после первой пары телефонных звонков я даже забыл о нем.
— Спасибо, — пробормотал я. — Не уверен, что они мне поверили.
— Твои сотрудники?
Я кивнул.
— Многие из них работали на моего отца… Я слышал это в их голосах, понимаешь?
— Что слышал?
— Разочарование… будто я их подвел. — Я повернулся и посмотрел в окно. — Будто подвел и его тоже.
Ладонь Ронана накрыла мою, лежавшую на подлокотнике.
— Он гордился бы тобой, Сет. Каким ты стал… они все бы гордились.
На глаза навернулись слезы, но мне удалось их сдержать. Всегда надеялся, что, где бы ни находились родители и Трейс, они одобрят мою жизнь и выбор, который я сделал. Но услышать подтверждение от Ронана было гораздо приятнее, чем просто надеяться.
Мне хватало ума понять, что у меня было идеальное детство. Будучи не просто «обеспеченными», родители не позволяли, чтобы статус и богатство нашей семьи ударили нам с Трейсом в голову. У нас были обязанности по дому, как и у остальных детей нашего возраста, а когда в шестнадцать Трейс захотел собственную машину, ему пришлось оплатить ее и страховку к ней из собственных денег. Не говоря о том, что разрешение родителей он получил лишь при условии отличной успеваемости в школе. Я еще не был достаточно взрослым, чтобы беспокоиться о машине, поэтому почти все деньги, полученные за работу по дому и с подработок у соседей, тратил на книги.
Мы с Трейсом были абсолютными противоположностями, но несмотря на это и десятилетнюю разницу в возрасте кое-что объединяло нас. Трейс был классическим экстравертом — энергичным, преуспевающим в учебе и спорте и невероятно популярным. Мне было всего восемь, когда он открылся родителям, поэтому я не понимал, через какую борьбу ему пришлось пройти с момента, как в четырнадцать лет он понял, что был геем. Его не оказалось рядом, когда я осознал собственную сексуальность, но без сомнения, рискнув признаться родителям, он в некотором роде проложил мне дорогу. В двенадцать лет я набрался смелости и однажды за ужином рассказал родителям правду. Мама обняла меня, а отец, похлопав по спине, сказал, что они давно догадывались, и для них ничего не изменилось.
Трейс стал моим защитником с момента, как родители привезли меня домой из больницы и сказали, что он должен присматривать за своим младшим братом. Он принял их слова близко к сердцу и следующие полгода спал на полу рядом с моей кроваткой, чтобы на всякий случай быть рядом. И хотя по мере взросления у нас случались ссоры, я знал, что Трейс всегда будет рядом со мной. Но была одна любовь, с которой я не мог соперничать, и это был не Ронан. Любовь Трейса к армии не знала себе равных. Я окончательно понял это, когда мы с родителями отправилась навестить его после окончания базовой подготовки. Никогда не видел брата настолько в своей стихии, и даже позавидовал ему в глубине души, боясь, что никогда не стану частью чего-то подобного.
Как и Трейс, я прекрасно учился, но, в отличие от него, с трудом вписывался в различные сообщества, коих не мало было в моей частной школе. Чаще всего я погружался в свои книги, а друзей можно было пересчитать по пальцам одной руки. Если Трейс всегда был в движении, то я с удовольствием оставался дома и проводил время с родителями. Мама была преподавателем музыки, и я тоже изучал игру на различных музыкальных инструментах, но это так и не стало для меня настоящей страстью, как для нее. Отец постоянно задерживался на работе, но выходные мы проводили вместе. Часто он брал меня с собой кататься на лодке по разным озерам, которых было множество в этом регионе. Став старше, я начал расспрашивать его о работе, и это переросло в мечты о том, что однажды буду стоять бок о бок с ним и управлять компанией. Я даже провел лето перед их смертью, подрабатывая в офисе отца. Ничего особенного, просто разносил кофе и выполнял несложные административные задачи, такие как сортировка почты и учет документации, но это дало мне возможность наблюдать за отцом в действии. И я боготворил его во всех смыслах этого слова.
А теперь я стал им… или пытался стать. Но как бы я ни надеялся почувствовать то, что почувствовал Трейс, поступив на военную службу, этого пока не произошло. Учителя и Стэн говорили, что у меня есть способности для ведения бизнеса, но мне до сих пор казалось, будто играю роль… будто пытаюсь примерить обувь не по размеру.