В тот момент я окончательно смирился с истиной. Мне было не под силу исправить то, что сломалось в Ронане. Я думал, если отдам ему всего себя, этого будет достаточно. Но это было не так. И никогда так не будет. Ронан любил и всегда будет любить только одного человека. Мужчину, с которым я не мог, да и не хотел соперничать.
Самолет налетел на какую-то неровность на асфальте, и из горла едва не вырвался хрип. Мне уже доводилось летать, но я был так молод, что испытывал волнение лишь от предстоящего путешествия. Я еще не понимал, что такое смерть, и как один поворот судьбы может изменить все.
Пуля сел и положил голову мне на колени. Мне удалось разжать кулак и опустить ладонь ему на голову, но, когда самолет набрал скорость на взлетной полосе, я почувствовал нарастающую панику. Пуля заскулил, а Ронан поднялся со своего места, переместился через салон и сел рядом со мной. Стюардесса бросила на него неодобрительный взгляд, но сомневаюсь, что Ронан заметил это и побеспокоился. Он взял меня за руку, переплел наши пальцы и притянул меня ближе к себе. Это было именно тем, что мне было нужно, тем, чего не хватало.
Мое повторное признание в любви было проигнорировано так же, как и первое, но я и не ожидал ничего другого. Я чувствовал, что мое время с Ронаном истекало. Даже будучи физически близок ко мне, он продолжал эмоционально отстраняться. А когда в дом прибыли еще несколько человек помочь с охраной, я понял, что это начало конца. Ронан всего лишь выполнял обещание не позволить никому причинить мне боль, но никогда не обещал остаться со мной.
Как только самолет поднялся в воздух, я выпрямился, чтобы больше не прижиматься к широкой груди Ронана. Я осторожно высвободил ладонь и положил обратно на колени. Ронан быстро понял мое настроение, поднялся и ушел к Хоуку. Я стал массировать уши Пули, но, когда тот наконец опустился на пол, мне ничего не оставалось, кроме как погрузиться в собственные мысли.
В последнее время я слишком много этим занимался.
* * *
Если Сиэтл казался мне ужасным с точки зрения пробок, то Нью-Йорк был абсолютным кошмаром. Даже находясь в относительной безопасности и тишине лимузина, который Стэн арендовал, чтобы забрать нас из аэропорта, я с трудом сдерживал тошноту от вида бесчисленных машин, велосипедов и людей. Из-за полуденных пробок поездка из ЛаГуардии в шикарный отель на Манхэттене заняла немало времени. Пуля сидел между мной и Ронаном на заднем сиденье, а Хоук напротив. Мы не произнесли ни слова, но то, как оба мужчины сканировали окружение, заставляло меня быть начеку. Не говоря уже о пистолетах в их кобурах.
Я понятия не имел, кто и зачем мог меня преследовать. Ограбление на парковке и выстрелы в Пулю напугали меня, но я принял их за случайные, хоть и ужасные события. Осознав наконец, что кто-то хотел причинить мне боль, я ощущал себя почти калекой. Это возвращало меня в ночь вторжения в наш дом, в ночь гибели родителей. И я чувствовал себя таким же беспомощным, как и тогда.
Лимузин остановился перед отелем, первым вышел Хоук, а следом Ронан. Я подождал, пока он сообщит, что все в порядке, и, взяв Пулю за поводок, вывел его из машины. К моему удивлению, Ронан взял меня за руку. Это одновременно и восхищало, и раздражало. Едва мне казалось, что я разобрался в его мотивах, он делал что-то, еще больше сбивающее меня с толку.
Как только нас зарегистрировали и разместили в номере, я сбежал в спальню. Я забронировал номер-люкс, так что у Ронана и Хоука были свои комнаты. Но Хоук ушел почти сразу, как только мы вошли в номер. Кроме разговора на пляже пару недель назад, после того как я попросил Ронана покинуть мой дом, мы с Хоуком почти не общались. Но я уже понял, что первое впечатление о нем не обмануло меня. Я уже знал, что он жесткий и непреклонный, но в нем проявлялось и сострадание, особенно когда он уверял меня, что Пуля не ел отравленного мяса. Также я знал, что Пуля отлично разбирается в людях. Он проводил с Хоуком почти столько же времени, сколько с Ронаном. Это означало, что при всей своей мрачности Хоук был человеком, которого хотелось иметь у себя за спиной.
Стук в раздвижные французские двери, отделявшие спальню от остальной части апартаментов, заставил меня устало прикрыть глаза.
— Входи.
Несмотря на все произошедшее, последние несколько ночей я спал на удивление хорошо, но все равно чувствовал себя измотанным. Меня беспокоило, как это отразится на переговорах во вторник. Я не мог позволить себе облажаться, но отсутствие контроля над происходящим заставляло чувствовать себя маленьким ребенком.
Ронан закрыл двери и повернулся лицом ко мне.
— Как ты? Держишься? — Я слабо кивнул, но это было похоже на ложь. Глядя в пол, я не сразу заметил, как Ронан оказался рядом. Он приподнял мое лицо за подбородок и посмотрел мне в глаза. — Как ты? — снова спросил он.
Боже, почему я ничего не мог скрыть от этого мужчины?
Я закрыл глаза и покачал головой.
— Как насчет того, чтобы сходить на ужин в какое-нибудь приятное место?
Покачав головой, я ответил:
— Я не очень-то голоден.
— Тебе нужно поесть, Сет. — Я вырвался из хватки Ронана, но ничего не сказал. — Почему бы тебе не отдохнуть, а я загляну через некоторое время? — Ронан быстро погладил Пулю, лежавшего у моих ног, а затем повернулся, чтобы уйти.
Я знал — тогда было не время, но во мне бурлило столько эмоций, что хотелось оставить позади хотя бы часть неопределенности.
— Что мы делаем, Ронан? — тихо спросил я и был рад, что Ронан не стал спрашивать, что я имел в виду. Вместо этого он повернулся ко мне лицом. Но ничего не ответил. Меня охватило разочарование. — Я больше не могу, — прошептал я. — Не могу притворяться, что мне достаточно того, что у нас есть.
— Чего ты хочешь, Сет?
Я резко рассмеялся. Сам его вопрос был достаточным ответом, и я поднялся на ноги.
— Я хочу того же, что было у тебя с ним, — сокрушенно признался я. — Не больше и не меньше. Я хочу всего тебя… Я заслуживаю этого. — Ронан опустил глаза и провел рукой по волосам. Его молчание говорило само за себя, и я понял, что с меня хватит. Я направился в ванную, но остановился в дверях. — После того как все закончится, мне нужно, чтобы ты отпустил меня.