— Господи, Ронан, может, ты просто заткнешься и дашь мне сказать то, что я должен сказать?
Я хотел ответить ему «нет». Потому что это не имело значения. Я сделал то, что должен был, только и всего. Мейс заслуживал прекрасного будущего с двумя мужчинами, с которыми решил провести остаток жизни. Но я придержал язык.
— Ты же знаешь, я никогда не смогу расплатиться с тобой за то, что спас их обоих.
Мне удалось сохранить спокойное выражение лица. Я вспомнил момент, когда Коул принял пулю за Джонаса. Все происходило будто в замедленной съемке. Пока я бежал по коридору, Джонас в отчаянии кричал Мейсу, а на полу лежал Коул в луже крови. Я расталкивал людей на своем пути, чтобы быстрее добраться до Коула, потому что в тот момент палач во мне сменился врачом. Я спас жизнь Коулу, это была правда. И спас жизнь Джонасу всего несколько часов спустя, когда человек, желавший его смерти, напал на него в пустом туалете отделения интенсивной терапии больницы, куда доставили Коула. Я использовал пальцы, чтобы остановить кровь одного человека, и пистолет, чтобы пролить кровь другого. Впервые в жизни я был и прежним Ронаном, и новым одновременно.
— Ты спас и меня. — Я покачал головой, но Мейс поднял руку, останавливая меня. — Слова Джонаса… что ты использовал меня... мы оба знаем, что это неправда. Ни один человек, кроме Джонаса и Коула не смог бы заставить меня отказаться от цели покончить с собой после случившегося с моим сыном. Но их тогда не было в моей жизни. Ни родители, ни бывшая жена не смогли бы остановить меня.
Несмотря на шок от этих слов я почувствовал невероятное облегчение. Я нашел Мейса совершенно случайно, когда убийца его сына попал в поле моего зрения. Довольно часто я интересовался, как справляются выжившие жертвы преступлений моих объектов... Возможно так было легче нажать на курок, а может мне просто нужно было убедиться, что грех, который я совершал, действительно оправдан страданиями жертв. Особенно тех, кого уже не было среди нас. Не уверен в своих мотивах, но то, что узнал о Мейсе, принял слишком близко к сердцу. Ведь его чувство вины заставило попытаться лишить себя жизни, как это сделал и я. Хоук спас меня, и я знал, что мог сделать то же самое для Мейса. Я познакомился с ним сразу после его выхода из психиатрической клиники, куда он попал после попытки самоубийства. Из короткого разговора с этим агрессивным, озлобленным человеком я понял, что при первой же возможности он попытается сделать это снова. Поэтому я застрелил человека, который лишил жизни его сына, и дал Мейсу шанс сделать для других детей то, что он не смог сделать для своего собственного ребенка.
— Ты дал мне причину продолжать жить. Я мог в любой момент уйти от тебя, отказаться от нашего дела, от всего этого. Но я так не поступил, потому что нуждался в этом. Это было единственной соломинкой, за которую я цеплялся, чтобы продолжать жить, даже если оно уничтожало по кусочкам мою душу. Теперь я живу ради Джонаса и Коула. У меня никогда не появилось бы такого шанса, если бы не ты.
Я был ошеломлен таким признанием, поэтому мне удалось лишь коротко кивнуть.
— А они знают, что ты здесь? — спросил я.
— Коул и Джонас?
Я снова кивнул.
— Знают. И они совершенно не против, Ронан. Нравится тебе или нет, но ты для нас член семьи. — При этих словах я тяжело сглотнул. — Коул заглянет ко мне сегодня вечером, если ты не против. — Я снова лишь кивнул, почувствовав себя жалким из-за невозможности произнести хоть слово. Каким бы странным ни было воссоединение с Мейсом и его возлюбленными, я с радостью приму помощь бывшего полицейского и его бойфренда, в прошлом «морского котика». — Хоук объяснил все в общих чертах. Не мог бы ты рассказать об остальном?
— Да, — наконец сказал я.
Мой голос дрожал и срывался, но, к счастью, Мейс этого не заметил... или был достаточно тактичен, чтобы не обращать на это внимания.
Глубоко вздохнув, я откинулся на спинку дивана и начал рассказ о нападениях на Сета, начиная с того, которое произошло в день, когда вернулся в его жизнь.
* * *
Боже, какого хуя я делал?
Я стоял перед дверью, не решаясь открыть ее, когда подбежала молодая женщина. Она с недоумением взглянула на меня, и только ее слова: «Вы собираетесь войти?» заставили меня пошевелиться.
Я пробормотал извинения и открыл перед ней дверь. Не успел я решить, стоило ли входить, как подошла еще одна женщина с двумя детьми. Одного она несла на руках, а другого —маленького мальчика — вела за руку. Женщина зашла внутрь и кивнула мне в знак благодарности.
Я все же заставил себя войти в здание, но у меня сжалось сердце, когда женщина, которую ранее встретил у входа, показалась в дверном проеме на противоположной стороне небольшого помещения с маленькой девочкой на руках.
— Пока, Джонас, — воскликнула девочка, восторженно помахав рукой.
— Пока, Алисса! Увидимся на следующей неделе.
Мне удалось ненадолго выйти из оцепенения и снова открыть дверь для женщины, но, когда та вышла, я больше ничего не видел и не слышал. Решение навестить Джонаса Дэвенпорта пришло спонтанно. Я попросил Мейса присмотреть ненадолго за Сетом с единственным намерением — выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Но визит Мейса и его слова заставили меня глубоко задуматься. В голове прокручивался последний разговор с Джонасом перед тем, как я застрелил одного из нападавших. Парень поблагодарил меня за спасение жизней Коула и Мейса. Но до этого задал тот проклятый вопрос, на который я больше не мог решительно ответить «да».
А у тебя получилось, Ронан?
Год за годом я был уверен, что путь, который выбрал после смерти Трейса, спас меня... дал мне новый смысл жизни. Но быть с Сетом...
Боже, я хотел, чтобы он стал моим смыслом жизни.
Осознание этого накрыло меня с головой и заставило поймать такси и отправиться в Бруклин к Джонасу. Слова Мейса о том, что я его спас, не успокоили меня. Мне нужно было разобраться, — если я отвечу правду на вопрос Джонаса, изменит ли это что-нибудь?
На ватных ногах я прошагал к задней комнате, где Джонас держал студию, которую использовал для обучения искусству детей из малообеспеченных семей, чьи школы больше не могли позволить себе художественные программы. На стенах галереи, занимавшей переднюю часть здания, висели многочисленные рисунки. Я окинул их взглядом. Все работы были выполнены на холстах: от простых изображений человеческих фигурок на ножках-палочках до абстрактных произведений с широким спектром цветов и текстур. Каждый холст был подписан чьим-то именем, и я мог только представить, какую гордость испытывал каждый маленький мальчик или девочка, видя свои работы на просторных кирпичных стенах, где их могли созерцать все желающие.