3.
Старый нежинский доктор мало чем мог помочь — с его слов, кроме рук, также пострадали ещё и ноги девушки, похоже, кринолиновые юбки горели прямо на ней. Сейчас она металась от жара, но сознание так к ней и не возвращалось.
— Если она сможет пережить ближайшие несколько часов — шанс есть… только помочь ей смогут разве что несколько специалистов, но все они находятся в Киеве.
И попасть туда надо как можно быстрее, но вот доедет ли она до них живой — большой вопрос.
— Вам надо обратиться в полицию, здесь явно что то не так, откуда у знатной дамы такие ожоги?
— Я все сделаю, доктор, но пока я рассчитываю на ваше молчание.
Сейчас важнее всего было успеть доставить пострадавшую в Киев.
В больнице панночку привели в какое то подобие порядка, и теперь, глядя на ее спокойное чистое лицо, Михаил никогда бы не подумал, что с ней всего несколько часов назад произошло что-то ужасное, и сейчас она на грани жизни и смерти. Казалось, прекрасная незнакомка просто спит. Ее точеными чертами лица невозможно было не залюбоваться.Только забинтованные полностью руки, так и не выпустившие непонятный узел, напоминали о произошедшем.
— К черту сделку, и туда же отсрочку по векселю! Если такая взглянет поласковее — собственную душу заложишь! — невольно подумалось Михаилу. — Наслышан, что о ней говорят как о «дьяволе в юбке», но в таком случае - это самый восхитительный дьявол, какого только можно себе представить! Только бы она осталась в живых, ведь не просто так судьба подарила ему эту встречу…
+++
Останавливаясь по дороге только для того, чтобы поменять лошадей, в Киев они прибыли ближе к ночи. Пока послали за доктором и осторожно переносили пострадавшую на больничную кровать, она тихо застонала и открыла глаза.
— Что со мной? — ее голос звучал ее слышно.
— С вами все будет хорошо.
— Кто Вы? Я Вас не знаю. Как я здесь оказалась?
— Ваш друг… Надеюсь. Я привез Вас в больницу, здесь Вам помогут.
— Больно…
Она снова потеряла сознание.
Пан Милошенко так и не успел спросить ее имя, чтобы ее могли вписать в установленном порядке в больничные документы — ведь даже то, что перед ним именно Лидия Шеффер, было всего лишь его предположением.
Михаил Алексеевич, несмотря на дикую усталость, вызванную двумя сутками в дороге в Шеферовку и обратно в Киев, просидел ту ночь в больничном коридоре. Утром его подозвал дежурный врач:
— Сейчас Вашей пани лучше. Нечасто можно увидеть, чтобы кто-то так переживал за близкого человека. Я рекомендую, чтобы пациентку осмотрел профессор киевского университета Шимановский, его специализация — как раз такие ожоги. Но к нему сложно просто так попасть.
Близкого человека. Как странно. Ещё вчера пан Милошенко никогда не видел эту женщину, а сейчас чувствовал, что он в ответе за нее. По настоящему близким человеком после смерти матери для него оставался только отец, строгий в любой мелочи, но по настоящему справедливый, когда речь шла о серьезных вещах. А вот у молодой пани, видимо, просто не было человека, к которому можно было бы придти в трудную минуту. Похоже, на данный момент, кроме него, Михаила, у нее вообще никого не было.
— Профессора Шимановского? Что ж, если тот действительно сможет помочь, он найдет этого профессора.
4.
Профессора он нашел только на третий день — тот уезжал из Киева. После осмотра пациентки он заявил Михаилу, что готов попробовать провести операцию по пересадке кожи на ее руках.
— Именно так можно полностью восстановить чувствительность и двигательные функции. Правда, до сегодняшнего дня такие операции еще не проводились в России, был только успешный опыт у итальянских докторов. Сами понимаете, полного успеха гарантировать не могу. Но, если не сделать ничего, для пани будет ещё хуже — огонь глубоко повредил ей ткани на руках, и она не сможет полноценно ими владеть.
— Хорошо, делайте, все, что нужно.
— Тут ещё такой момент. Кем Вам проходится дама? Она сама, или ее представитель должны дать согласие на операцию, и конечно же, оплатить ее. Только вот она почти не приходит в сознание.
— Она моя… невеста.
Михаил сам не ожидал, что у него могут вырваться такие слова. Это было чистым безумием, но остановить себя он уже не мог.
— Если есть хоть небольшой шанс ей помочь… Какая разница, как!
Хуже обстояло дело с деньгами. Сумма, названная врачом, была такой, что сам Михаил при всем желании не смог бы достать этих денег, да ещё в короткие сроки. Оставался только один выход. И Михаил с тяжёлым сердцем поехал в имение отца под Киевом. Несмотря на предшествующие, никак не красящие его поступки, признаться в которых теперь уже не казалось ему стыдным, молодой пан почему-то был уверен, что отец поддержит его.