Мы перешли в секцию стерилизации, и за нами закрылась тройная герметичная дверь. Сопла на потолке выпустили серо-голубой газ, который засасывался в решетки на полу. Процедура заняла пять минут, после чего Ланкин Варрьер провел нас в последний шлюз.
Едва начали разбивку лагеря, техники со своими дистанционками отгребли от бортов корабля реголит, обнажив твердую породу. Очистив ее, они прямо к скале приплавили основание ангара, после чего надули оболочку. Закачали в нее чистую азотную атмосферу, которая постепенно нагрелась от забортной температуры до десяти градусов Цельсия – для удобства научной группы.
Мы протопали по мосткам в яркое сияние ламп, вделанных прямо в ткань ангара. Освещенный ими корабль был растительного густо-красного оттенка – как начавший отцветать яркий цветок. В длину корпус насчитывал около шестидесяти метров, в ширину тридцать. Но это в целом. Сам фюзеляж был, пожалуй, процентов на пятнадцать меньше и представлял собой усеченный конус с плоским брюхом. Дополнительную величину создавали выступы: зовите их крылышками или плавниками – их из разных частей корабля торчало до трехсот штук. Некоторые погнулись или обломились, как бывает при жесткой посадке. Насколько я мог судить, корабль грохнулся на левый борт, а уж потом перекатился на брюхо.
В носовой части виднелось отверстие люка – там, где три кургузых плавника вывернулись из обшивки, открыв к нему дорогу. Сам люк работал на электромеханическом приводе, обычном и для земной техники.
– Корабль потерял атмосферу, – сообщил Ланкин, – так что техникам только недавно позволили заполнить его азотом. Это удобный нейтральный, не вступающий в реакции газ. До сих пор мы не наблюдали никакого отклика со стороны устройств корабля.
– А какой была исходная атмосфера, вам известно? – спросил Луи.
– Предварительное исследование системы жизнеобеспечения указывает на кислородно-азотную смесь. Процентное отношение не такое, как на Земле, но не слишком отличается – чуть большее содержание кислорода.
– А что это за крылышки? – поинтересовался Каллум. – Они функциональны?
– В основе их материал, сходный с нашей технологией активных молекул. Физики подозревают в них проводники отрицательной энергии.
– Отрицательной энергии? Вы об экзоматерии? Червоточины?
– Да.
– Так он на гипердвигателе? – взволнованно спросило Элдлунд.
– Возможно.
– Возможно?
– Эти крылышки – всего лишь проводники, – объяснил Ланкин. – Мы считаем, что они служили для направления потока отрицательной энергии. До сих пор на борту не найдено устройств, способных производить отрицательную энергию.
– Как же он летал?
– Самая вероятная догадка, что катил по червоточине, как поезд по рельсам.
– Но что-то пошло не так, – внезапно произнес Юрий. – Он сошел с рельсов.
– По всей вероятности. Он каким-то образом выпал из червоточины в пространство-время и, видимо, не сумел вернуться. В корме у него есть ядерные камеры, которые могли служить и ракетами, и генераторами.
– Итак… он выпал из туннеля червоточины в межзвездное пространство и долетел сюда на ядерном двигателе?
– На этом здесь практически все сходятся.
– Срань господня!
– И на борту, говорите, есть люди, – сказал Луи. – Следовательно, эта чужая червоточина открывается в одну из звездных систем человечества.
– Да, – согласился Ланкин, – примерно так.
– Для создания червоточины требуется невероятная энергия, – вслух размышлял Луи. – Не хватит даже совместной выработки всех солнечных колодцев. Для получения энергии такого уровня нужна, по шкале Кардашева, цивилизация второго типа.
– И опять да.
– Ох, слезы Христовы! – прошипел Алик. – Хотите сказать, что чокнутые конспирологи были правы? И за нами шпионили долбаные зеленые человечки? Еще с тысяча девятьсот пятидесятых? И они отымели нас в задницу этими похищениями?
– О нет, – с мрачным юмором отозвался Ланкин, – они поступили много хуже.
– Какого хрена долбаного?..
– Не войти ли нам внутрь?
Мы прошли за ним внутрь. Люк вел в простую шлюзовую камеру. Техники удалили внутреннюю дверь, чтобы пропустить в проем дюжину силовых и информационных кабелей, которые тянулись по кораблю, разветвляясь на каждом перекрестке.
Санджи подкинул мне схему корабля: девяносто процентов его уже картировали. Те секции, которые еще не попали на план, были главным образом заняты крупными механизмами вроде ядерных установок и разных цистерн. Коридоры выглядели широкими трубами, вдоль них тянулись цепочки прилепленных герметиком лампочек. На человеческом корабле коридоры шли бы по длине корпуса, разветвляясь под прямыми углами. Здесь они описывали пересекающиеся круги, причем некоторые были круто наклонены, а цилиндрические помещения теснились друг к другу.