Легкие шаги Жозефины отвлекли ее от этих мыслей.
— Отряд ожидает вас около дома, сеньорита.
Лючия вскочила с постели, словно распрямилась сжатая пружина.
— Не стоит так волноваться. Солдаты будут ждать столько, сколько потребуется. Густаво сказал им, что вы скоро выйдете, а Томас уже погрузил корзины на лошадь.
При упоминании о корзинах Лючия с удовлетворением вспомнила, что, пока Жозефина занималась вещами, она успела набросать несколько строчек отцу. Правда, записка получилась очень короткой: она отправляется в Гуаякиль вместе со своими друзьями на бал победы, видимо, похожий на тот, что был в Кито. Друзья выезжают из города рано утром и забирают ее с собой.
Вышло не очень убедительно, но что она могла придумать более правдоподобное? Оставалось надеяться, что сэр Джон поверит. В конце концов, бал победы мог быть единственной существенной причиной столь неожиданного отъезда.
А друзья… «Друзья», спешившись со своих коней, ожидали ее сейчас на улице.
Конечно, прочитав эту записку, отец придет в ярость, но Лючия старалась не думать об этом. За всю свою жизнь она не совершила поступка, который мог бы вызвать его гнев. Наоборот, Лючия всегда считала своим долгом всячески угождать отцу. А уж о том, чтобы пойти против его воли… Правда, с другой стороны, никогда и не было такого случая, чтобы ей захотелось взбунтоваться. И сэр Джон, и Кэтрин всегда смотрели на нее как на служанку, только чуть повыше рангом, которая всегда была готова исполнить любое их приказание.
Что ж! Все равно когда-нибудь этому должен был прийти конец. Лючии казалось, что в ее сознании произошел какой-то взрыв, скорее бунт, и никто в мире не мог бы сейчас ее остановить.
— Жозефина, передай эту записку отцу, когда он проснется. Надеюсь, что его гнев не падет на твою голову.
— На мою? Сеньорита, я же ничего не знаю, следовательно, ничего не смогу ему рассказать. А записку я нашла утром на кухне.
— Я знаю, ты умеешь хранить секреты. Поэтому очень тебя прошу, никому не рассказывай, что дон Карлос — сторонник республиканцев.
— О! Это очень смелый человек. Смелый и хороший. Мы всегда восхищались его мужеством.
У Лючии не было времени выяснить, кто такие «мы». Подчиняясь внутреннему порыву, она быстро поцеловала Жозефину:
— Спасибо тебе за все, что ты сделала для него и… для меня. Я вернусь, как только смогу. Надеюсь, к тому времени отец уже не будет сердиться.
Еще раз взглянув в зеркало, Лючия поправила кепи и вышла из спальни. Жозефина следовала за ней, неся дорожные перчатки и небольшой тонкий хлыст, неизвестно зачем привезенный из Англии. Хотя они шли по ступенькам очень медленно и осторожно, Лючии казалось, что золоченые колесики шпор на ее сапогах звенят так, что весь дом может проснуться. На самом деле в доме была полная тишина, и лишь убаюкивающий, мягкий шелест струек воды в фонтане доносился со двора.
Расторопный Густаво сразу распахнул дверь, и Лючия увидела перед собой отряд солдат. Все они были одеты в новую, с иголочки, форму, при этом ноги их были босы, что придавало им комичный, но воинственный вид. Отрядом командовал бравого вида сержант. Он молча отсалютовал Лючии, улыбаясь, но, помня о предупреждении, не проронил ни слова.
— До свидания, Жозефина, — прошептала она еле слышно, пока Томас помогал ей вскарабкаться на лошадь.
Гнедая кобыла, как видно, горячего нрава, попыталась сразу встать на дыбы, однако, получив от Томаса хорошего пинка, успокоилась. Слуга усадил девушку в седло, и, не теряя ни минуты, отряд двинулся в путь.
Она совсем неплохо держалась в седле, но кто мог знать, что будет дальше — впереди не один день тяжелой дороги. Выдержит ли она столь долгий путь до Гуаякиля? Несмотря на эти тревожные мысли, Лючия не могла сдержать чувство радости и восторга, когда видела блики солнца на снежных вершинах. Когда она увидела, как розовеют облака на небе, ей показалось, что даже воздух начинает принимать свою неповторимую окраску. Это было так прекрасно, что волнение и страх начали понемногу уходить. То, что она сделала, уже не казалось таким скандальным, возмутительным и заслуживающим всеобщего порицания.
Наверное, так же чувствует себя змея, сбросившая старую кожу. Восхитительный мир вставал у нее перед глазами, опостылевший дом в Кито остался далеко позади, лишь только мысли о доне Карлосе заставляли ее сильнее пришпоривать лошадь.
Раздумья Лючии незаметно переключились на Боливара. Чем же закончились его переговоры с Сан-Мартином? Не исключено, что Гуаякиль остался под перуанским правительством и, следовательно, не вошел в федерацию Великой Колумбии, как хотел Боливар. В любом случае, независимо от исхода этой встречи, бал победы должен состояться, и, значит, все, что она написала отцу, было похоже на правду.